То-то что страх. Это одна из самых капризных машин на свете. А надо, чтобы она была самая некапризная. Поняла? Вот за что и «врезывают»… Завтракать мы будем сегодня?
Оля. Вас жду. Я уж сосиски полужила.
Мякишев. «Полужила»! Как надо сказать, тетя?
Оля. ПоклАла!
Мякишев. Еще не легче.
Оля. ПоклалА.
Мякишев. О великий и могучий русский язык!..
Сережа. Положила.
Оля. Сама знаю. ПоложИла.
Мякишев. Запоминай, запоминай, а то в школу придешь…
Оля. Не в школу. Я к Симе на фабрику пойду.
Мякишев. Что-что? Что-то новенькое… Сидите тут, изобретаете? Без Симы как-нибудь решим. Давайте! Быстро!
Оля было нахмурилась, но Мякишев хватает ее за нос, она ойкает.
Он выходит. Сережа гримасничает ему вслед.
Оля (дает Сереже легкий подзатыльник). Ну-ну! На отца-то родного!
Сережа. А чего он? Я, может, в лагерь вообще не хочу!
Оля. Мужики не поевши, они всегда такие. Щас поест, отдобреет. Ну-ка, стой! (Погладила и повязывает Сереже пионерский галстук.) Да стой, не переминайся!.. У нас, помню, слышь, принимали тоже в пионеры, а я малая еще была да в те поры-то у бабушки-то зазимовала, в Ключареве. В ту зиму мы с Феденькой там укрылися, с братиком. Ну, меня и пропустили они. Так я сама после тряпицу-то кумачовую повесила, вот так уголком, и ношу. А она-то и говорит: «Ты, Соленцова, почему? Какое право? Ты не принятая». И снимать силой хочет. Повязочку-то мою. А я так повязывала: вроде б галстук пионеров, а вроде б просто. И я ее, су… змею, значит, как кусану! За руку, вот тут. И из школы убегла. (Смеется.) Все из-за нее. Во, хорошо теперь! Гля, красавец какой!..
Сережа. А потом?
Оля. Потом сами-то звали: вступай, да я в обиду вошла. Не хочу, мол, не надо мне. А хотела – страсть!.. Чего ты? Опять смешно тебе? А по мне – дак ваш разговор, масковский, самый чудной. Я поперву-то, помнишь, и не понимала, чего вы говорите.
Сережа. Как старушка. Хуже тети Сони.
Оля. Ладно! Я-то обучуся!.. А эту тетю Соню, бездельницу, ее гоном гнать. Только и выглядает ходит: «деточка», «деточка»… Собачья нянька! Ну, чего ты? Во, смехотунник напал! Идем, сварилось там все. Стой! (Оправляет на нем галстук, и вдруг – хвать за нос.) Ага! (Убегает.)
Сережа – за ней. Входит Мякишев с газетой, за ним – Аня в халате, после душа.
Аня. Если б я была писательницей, то написала бы рассказ: «Горячая вода». Как летом у человека воду отключили и он шатается по разным домам… Во сколько я приехала? В три? Уже светло было. А ведь пошла к подруге душ принять. А там день рождения, шампанское. Пойдешь душ принять, а чуть не отдашься…
