И эта поза, и эти пальцы напомнили ей что-то неясно-тревожное, отчего стала медленно каменеть щека. Почувствовав ее взгляд, он вздрогнул и поднял голову. И, не поверив, отшатнулся. Суеверно и сердито сказал:
– Мистика… Я же думал о тебе, когда шел к поезду. Ты совсем не изменилась…
– Господи, Федя…
Вот теперь ее щеки зарделись не на шутку. А сердце забилось торопливо и сбивчиво, будто спотыкалось о что-то рвано-острое, что мешало не только шевельнуться, но и дышать.
Федя Ефимов, тот самый Ефимов, от резаных ударов которого многие покидали волейбольную площадку с разбитыми носами. Которого любила вся школа.
– Ты летчик? А как же…
Да, как же с астмой, про которую так много говорили девочки, говорили тайно, по строгому секрету и потом так же тайно смотрели на него с глубоким сочувствием и состраданием.
– Ты правда не изменилась…
Его считали обреченным. «Астма в юном возрасте, – утверждали школьные знатоки, – имеет один исход – летальный». Слово это произносилось тихо, один на один. А то, что он был чемпионом школы почти по всем видам легкой атлетики, нисколько не противоречило предположениям девочек, даже наоборот, расценивалось как последняя вспышка жизненных сил.
– Знаешь, я верил, что мы встретимся. Честное слово.
В десятом классе Катя Недельчук созналась подружкам, что любит Ефимова, и ее стали усердно запугивать, пока она не сказала прилюдно, что «любовь прошла». Нина о своем чувстве молчала. Она искала повод для встречи и однажды сама попросила его, чтобы проводил ее после школьного вечера домой. Жила Нина за железнодорожными путями и ходить прямиком через товарную станцию откровенно боялась, а через переезд путь к дому удлинялся вдвое.
Они стояли на вытоптанной между грядками тропе в ста метрах от ее дома. Целовались жадно и чисто, открывая мир доселе неведомых ощущений. Маневровый паровоз аккомпанировал им в ночной тишине короткими свистками и многотонным лязганьем буферов.
– Я больше часа болтаюсь на вокзале, как я тебя не заметил?
Неужели десять лет? Неужели летает? Значит, вся эта клюква про астму – мыльный пузырь?
– Федя… это действительно мистика! Ты в какую сторону? В Ленинград? Ты капитан? – Ее вдруг прорвало. – Ты летчик, да? Ты же хотел в художественное училище. Передумал? И ничего, прошел? Женат, конечно, дети есть? А Катю Недельчук помнишь? Она ведь влюблена была в тебя. А физичка, Фира Яковлевна, умерла. Всех, чьи адреса знали, созывали на похороны. Полкласса было. Ты летаешь, да?
