Груженные дровами возы, платформы с чемоданами и баулами, тележки с мешками. Бархатные салопы и меховые капоры дам, крестьянские треухи, платки торговок, хорьковые шубы, бекеши, поддевки. Шум, звон, треск, гам.
Такой была площадь перед войной. Ветер войны и двух революций еще более вздыбил это людское море, бросив сюда беженцев, демобилизованных солдат, мешочников и амнистированных уголовников. Площадь разукрасилась красными бантами и флагами, а на фасаде бывшего Царского павильона появился гигантский плакат с изображением стоящего на четвереньках буржуя в цилиндре и лаковых штиблетах с подковами. На буржуе верхом сидел босоногий рабочий, к пяткам которого были пририсованы звездчатые шпоры. Под рисунком назидательная надпись: «Крепче сиди в седле, пролетарий!»
На крыши трамваев с прибаутками и гоготом полезли солдаты. Катание на крыше – любимое развлечение демобилизованных – называлось «каруселью». «Трамвайная карусель» крутилась по всей Москве…
Мы приехали на Каланчевку утром, но жизнь здесь уже была в полном разгаре. Каланчевка бурлила, суетилась, кричала, зазывала.
– Немцы под Петроградом! Немцы под Петроградом! – вопил мальчишка-газетчик. – Голодные обыски в Питере! Генерал Каледин покончил свою генеральскую жизнь самоубийством! Декрет Совнаркома о золоте!
– Кому мочала? Бараночные мочала! – надрывалась толстая торговка.
– Пирог арзамасский с рыбкой астраханской! – вопила ее товарка.
Установить время прибытия поезда из Петрограда нам не удалось. Дежурный по станции лишь пожал плечами.
– До войны я бы вам сказал. А теперь… Может, на час опоздает, а может, и на сутки.
Единственное, в чем дежурный был уверен, – это в том, что поезд обязательно опоздает.
Переговорив с нашими сотрудниками, которые должны были заниматься «складированием и транспортировкой», мы прошли к воротам вокзала и тут же были подхвачены толпой пассажиров, прибывших с очередным поездом. Выбраться из людского месива не было никакой возможности. Нас притиснули к лавке церковных принадлежностей, где двое монахов торговали крестиками, лампадками и образками.
– Сюда, многогрешные потомки грешных праотцов! Сюда, православные! – весело зазывал покупателей тот, что помоложе.
А его дряхлый напарник подсчитывал выручку и напутствовал благочестивых покупателей:
– Никола в путь, Христос по дорожке!
Тут же пристроились молоденькая проститутка с детским лицом и стайка оборвышей.
Людская река приехавших, опрокинув лоток торговки пирожками, влилась в бушующее море площади.
