Генри прервал его:
– Ты обедала?
– Я как раз за этим и заехала домой.
– В холодильнике есть копченый тунец. Если хочешь, сделай нам бутербродов. Уильям, как ты относишься к бутербродам с рыбой?
– Мне это противопоказано. Тунец – чрезвычайно жирная рыба, а если к ней добавить еще майонез... – Он замотал головой: – Нет, ешьте без меня. Я открою банку низкокалорийного супа, одну из тех, что я привез с собой.
– Получилось так, что Уильям не попробовал даже мое жаркое, – посетовал Генри.
– Да, не попробовал. К счастью, у Генри нашлось немного овощей, я их приготовил на пару. Я не хочу быть обузой, я так ему и сказал. Нет ничего хуже, чем сидеть на шее у тех, кого любишь. Ведь инфаркт – это еще не смертный приговор. Главное – уверенность во всем. Посильные физические упражнения, правильное питание, достаточный отдых... есть все основания полагать, что мне еще предстоит долгая жизнь.
– У нас все доживают до девяноста лет, – сухо сообщил Генри. Он ловко скатывал тесто в булочки, расставляя их в ряд на противне.
Я услышала, как что-то тихо звякнуло.
Уильям полез в карман и извлек оттуда часы.
– Пора принять таблетки. Приму их, а затем отдохну в своей комнате, чтобы снять стресс после авиаперелета. Надеюсь, вы простите меня. Мисс Милхоун, мне было очень приятно познакомиться с вами.
– Мне также, Уильям.
Мы снова обменялись рукопожатиями. После заявления о вреде жирной пищи Уильям выглядел еще более торжественно. Я занялась бутербродами, а Генри отправил булочки в печь. Мы не смели открыть рта, так как Уильям мог услышать нас. Мы с Генри сели за стол.
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что для меня две эти недели превратятся в два года испытаний, – прошептал Генри.
Я извлекла из холодильника две банки диет-пепси. Генри открыл их. За едой я ввела его в ход моего расследования, так как, с одной стороны, он любит слушать рассказы о моей работе, с другой стороны, когда я рассказываю, для меня самой многое проясняется.
– Какое впечатление производит на тебя этот Барни?
Меня даже слегка передернуло при упоминании об этом типе.
– Подонок – одно слово. Впрочем, о Кеннете Войте я тоже не очень высокого мнения. Мрачная личность. К счастью для них обоих, судебная система не принимает во внимание мнение частного лица.
– Ты думаешь, Макинтайр говорит правду?
– На этот вопрос я смогу ответить только тогда, когда выясню, где он был двадцать первого мая того года, – ответила я.
– С какой стати ему лгать? Тем более, что его можно легко проверить. Если выяснится, что в этот день он сидел в тюрьме, его можно будет припереть к стенке его же собственными ложными показаниями.
