Я поднялась по бетонным ступенькам и вошла в здание через роскошные резные двери. Пол в вестибюле был выложен коричневатыми плитками неправильной формы. По потолку шли декоративные балки темного дерева, на стенах висели массивные светильники в испанском стиле, окна были забраны фигурными решетками. Такое впечатление, что в этом здании когда-то был монастырь – белые стены, лишь кое-где расписанные орнаментом.
Вестибюль был пуст. Когда я проходила мимо комнаты для совещаний присяжных, двери ее распахнулись и оттуда высыпала целая толпа мужчин, наполнив тишину топотом шагов и рокотом голосов. Вскоре послышались голоса и в других комнатах. Но в зале номер пять еще шло заседание, о чем предупреждала надпись на стене с подсветкой. Я приоткрыла дверь и проскользнула на заднюю скамью.
Лонни и его оппонент обсуждали порядок предстоящих слушаний, их голоса наполняли зал шмелиным жужжанием. Изредка в беседу вмешивался судья, назначая даты слушаний для каждой из сторон. Меня в который раз поразила обстановка, в которой решаются судьбы людей. Наконец судья объявил перерыв, я поймала взгляд Лонни и направилась к нему через проход в ограде, отделяющей аудиторию от судейского места. Лонни достаточно было одного взгляда на мое лицо.
– Что произошло?
– Давай выйдем на улицу. Есть не очень приятные известия.
Мы вышли в вестибюль, а затем на лужайку перед зданием суда, подальше от чужих ушей. Лонни вопросительно взглянул на меня. Я набрала в грудь побольше воздуха.
– Не знаю, с чего начать, поэтому начну с самого главного. Оказалось, досье Морли не только в плохом состоянии, но и многие просто отсутствуют, а те, что есть, вызывают определенные подозрения.
– Что это может означать?
– У меня такое подозрение, что он составил ложные счета за работу, которой не занимался. – Я вздохнула.
Я видела, как у Лонни побелело лицо:
– Ты же меня в гроб вгонишь.
– Лонни, у него было очень плохо с сердцем, у него тяжело болела жена. Насколько я понимаю, у него не хватало денег на жизнь, а на работу не хватало сил.
– Как же он рассчитывал из этого выкрутиться? У меня суд меньше чем через месяц. Он что, рассчитывал, что я ничего не замечу? – закипал Лонни. – Хотя, что я говорю? Я и так ничего не заметил.
– В прошлом, по моим сведениям, он был очень хорошим детективом. – Слабое утешение для адвоката, которому не с чем предстать перед судом.
Лонни побледнел, видимо, ему почудилась именно такая перспектива.
– Господи, о чем он только думал?
