– Деформация значительная, – голос у Златоверова сильно прокуренный. У Скрипа от табачного перегара перехватило дух.
– Как ведут себя легкие?
– Трижды перенес двустороннюю крупозную бронхопневмонию, – сообщила Роксана Владимировна.
– Угу! Так и должно было быть! – военврач удовлетворенно кивнул, стал прослушивать грудь. – А тоны сердца – чистые... – Что-то тихо обронил своим спутникам.
Вдруг кто-то выкрикнул:
– Да здраст... его личество!
Различились смешки.
– Сопутствующая дебильность! – произнесла одна щекастая докторша.
– Посмотрим-ка, – Златоверов шагнул к кровати крикнувшего: – Что это такое – "ваше величество"?
Мальчишка приподнялся, показал на кровать Сашки-короля, что стоит под окном. Врачи переместились сюда.
– Ну и образина, – пробормотал Тольша.
– Кажется, не реагирует, – Радик наклонился. – Это... как тебя – говорить можешь?
Сашка, натянувший простыню до подбородка, скорчил рожу, словно cилясь что-то сказать; помотал головой. Надул щеки и вдруг, мощно мыкнув, обдал Радика брызгами слюны. Тот отпрянул с отвращением.
– Что-то сохранилось в сей черепушке? – обронил Златоверов.
– Покажи, – Миха попросил Сашку, – на пальцах: сколько будет, если к пятнадцати прибавить шесть и отнять десять?
– Как же он покажет на пальцах одиннадцать? – усмехнулся Глеб Авенирович.
– А... да! Сколько будет, если к восьми прибавить семь и отнять двенадцать?
Сашка подвигал кистями, сжал-разжал кулаки – показал две фиги. Напряг шею, задергал головой, замычал, скашивая глаза на простыню.
– Простынку просит снять, – догадался Тольша и сорвал ее.
Сашкины трусы оказались спущены – торчал член невозможных для мальчишки размеров. Радик и Миха захрипели, подавляя хохот и глядя почему-то на Роксану Владимировну. Тольша расплылся в ухмылке.
– Правильно! – сказал Глеб Авенирович сухо, будто ничего необычного не было. – Показал три.
* * *
После обхода няня Люда подсела на койку к Сашке.
– Ты кому х... показал? Профессору Златоверову! – схватилась за голову. И подмигнула.
– Злато... – начал Сашка-король, плюнул, крикнул: – Жестяной, ха-ха-ха!
Палата, где лежит Скрип, находится на самом верхнем этаже. Стены в ней на полтора метра от пола выкрашены рыже-коричневой масляной краской. Она исчеркана, во многих местах отбита. Тумбочки у изголовий колченоги, обшарпаны. Под кроватями клюшки, костыли, обрывки бинтов. Валяются две лангетки.
Рядом с ним лежит мальчишка – не то в лодочке, не то в футляре. Это гипсовая кроватка. Мальчишка туго примотан к кроватке бинтом от горла до щиколоток: чтобы не рос горб. Его зовут Кирей. Брови у него словно нарисованы тонкой кисточкой. Лицо такое... как Ийка говорит: "Очень красивое". Ему девять лет.
