– Отдохните пока, – сказал Климов, злясь на Селезнева за скоропалительность этого допроса. В конце концов, допросить можно было бы и через час.
В полном молчании они просидели минут пятнадцать. Входил и уходил Потапыч. Ветер из открытого окна подобрался к золотым волосам Клембовской и затрепал над узким лбом тонкие, светящиеся пряди. Сквозь окно доносились шумы двора. Переговаривались возчики, ржала лошадь, фыркал мотор «фиата». Протарахтели колеса, процокали копыта. Раздался голос Селезнева, и через минуту он уже входил в подотдел, стягивая на ходу кепку с круглой головы. Он сдвинул Климова со стула, сел на его место, прочитал протокол и взглянул на Клембов-скую.
– Замок открывали, легко поддался?
– Как всегда, – ответила она.
– Из вещей что унесено?
– Не знаю, – она посмотрела на него с досадой, – кажется, ковры, верхняя одежда… Не интересовалась…
– Ясно, – с полуусмешкой на непонятно ожесточившемся лице пробормотал Селезнев, – не до низменных материй, так сказать.
Клембовская вскинула ресницы. Зрачки ее сфокусировались на переносице Селезнева. Все лицо ее враждебно напряглось.
– Золотишко-то водилось у папаши? – небрежно
оглядывал ее Селезнев.
– Золотишко? – переспросила она. Неотрывные ее глаза что-то выискивали на селезневском лице. Климову показалось, что на минуту сквозь враждебность на лицах обоих проступило нечто вроде взаимопонимания, Клембовская зло улыбнулась: – Золотишко отец давно сдал…
– Уважал наши законы, – хмыкнул Селезнев, – золотишко сдал, а все нэпманы города его золотыми коронками сверкают!
Климов изумленно смотрел на Селезнева: что он делает? О чем он спрашивает?
Хлопнула дверь, вошел начальник управления Клейн.
– Здравствуйте, товаричи!
– Здравствуйте, – Селезнев кивнул на Клембовскую, – вот по делу об убийстве на Белоусовском, два.
– Клембовская Виктория Дмитриевна? – спросил Клейн, присаживаясь сбоку на стул. – Соболезную, мадемуазель.
Клембовская перевела на него тяжелый взгляд, установила что-то для себя и опять всмотрелась в Селезнева. Клейн в секунду оценил ситуацию.
– Устроим перерив, – сказал он, четко, как всегда, выговаривая русские слова, – вы можете отдохнуть, мадемуазель, потом продольжим. – Ряд русских звуков не давался Клейну.
– Вы в самом деле заинтересованы узнать что-нибудь кроме того, не утаил ли отец от государства золото? – Клембовская встала. Голос у нее был напряжен, как струна.
– Гражданка, – тоже встал Клейн, – мы же хотим помочь вам!
