– Подумали ли вы о себе, сударь, – вскричала Ивонна, – вы пускаетесь в такое долгое и опасное путешествие! Для вас это будет нужнее.
– Рука моя отсохнет прежде, чем я прикоснусь к этим деньгам! – вскричал Конан. – Я знаю, сударь, вы не могли запастись заблаговременно, вы сами будете нуждаться.
– Говорю вам, что у меня есть все необходимое! – отвечал Альфред с горькой улыбкой; но тут крики усилились и заметно стали приближаться. – Прощай, Ивонна, прощай, Конан! Молитесь за меня.
Он завернулся в свой плащ и бросился к порту.
– Господин мой!
– Дитя мое!
Альфред обернулся. Конан, бледный как саван, протягивал к нему руки; Ивонна, стоя на коленях, с отчаянием билась головой о землю. Молодой человек торжественным жестом указал им на небо и исчез.
Через пять минут маленький замок наполнился криками и проклятиями. Пьяная, покрытая лохмотьями толпа, таща всякого рода оружие – смешное и страшное, наполнила пустые комнаты и удивлялась царившему в них молчанию и пустоте. Среди этой сумятицы старуха в черном плаще, с седыми, растрепанными по плечам волосами, с ружьем в руках бегала как фурия, рылась по всем закоулкам, ощупывала стены, скребла ногтями панели, за которыми могло скрываться секретное место. Раздраженная бесполезностью своих поисков, она топала ногами, скрежетала зубами и с невыразимым бешенством повторяла:
– Он убежал! Он убежал! И мы обесчещены… и дочь моя не отомщена!
В эту же самую минуту одна лодка без шума отвалила от берега и, несмотря на страшное еще волнение, пустилась в открытое море.
На ее корме стоял человек и смотрел, как земля мало– помалу скрывается в тумане. По временам до него доносились, несмотря на рев волн, дикие вопли и проклятия. Вдруг по направлению к замку брызнуло сильное и яркое пламя, как печальный маяк. Опустошители стащили в кучу всю мебель Альфредова жилища и, подложив под него огонь, танцевали вокруг него, испуская крики дикой радости.
При свете этого пожара, красноватый отблеск которого далеко расстилался по воде, Альфред де Кердрен, как беглец, покидал владение своих предков. Один, без друзей, кроме двух бедных рыбаков, без денег, без провизии, безо всего, он отправлялся в ссылку на утлой лодке, которая, казалось, каждую минуту готова была низвергнуться в бездны чудовищно волновавшегося Океана.
