– В таком случае, они без жалости убьют вас, сударь, – вскричал Конан.
– Я позабочусь об этом, – сказал Альфред с горькой улыбкой, – я не стану их дожидаться. Пьер, – продолжал он, обращаясь к старому рыбаку, – приготовь свою лодку. Мы возьмем с собой еще кого-нибудь из них, – присовокупил он, указывая на крестьян.
– Меня! Меня! – закричали все присутствующие. Де Кердрен ласково поблагодарил их.
– Достаточно будет Ивона Рыжего, если только рана позволяет ему работать…
– Моя рана! – вскричал Ивон, ударив кулаком по больному месту. – Вот вам моя рана! Увидите, сударь, как мы будем управлять "Женевьевой".
– Но Ивона и меня будет недостаточно, – сказал Пьер, – если, как я полагаю, мы отправимся в Англию, надобно будет взять третьего.
– Третьим буду я, – сказал Альфред. – Проворнее, время не терпит.
Пьер и его товарищ поспешно вышли.
– Барин, барин, – вскричал Конан с отчаянием, – вы уезжаете, когда неприятель приближается. Скажут, что вы испугались.
– Я? Испугался? – произнес молодой дворянин, сжимая кулаки. – Но нет, нет, Конан, известно, что Кердрен не может быть трусом. Ну! Жребий брошен! Теперь, друзья мои, – продолжал он, обращаясь к смущенным вассалам, – отворите ворота и немедленно разойдитесь. Благодаря темноте, вы спокойно можете воротиться по домам. Умейте, подобно мне, покоряться воле Провидения. Расстанемся, я хочу этого!
– А я, – вскричал Конан, – я буду защищать ворота.
– Что? – сказал Альфред. – Уж не думает ли мой служитель оскорбить меня в доме отцов моих?
Но старый управитель был на коленях и со слезами целовал его руки.
– Будьте милостивы! Простите, сударь, – сказал он задыхающимся голосом. – Моя преданность, моя любовь к вам… ведь я носил вас на руках… Ах! Зачем я не умер прежде этих несчастных дней?
– Ты прощен, любезный мой Конан, – сказал Альфред, поднимая его. – Я не имею права ни на гнев, ни на ненависть против моих смертельных врагов, как же могу я гневаться на тебя?
Все присутствующие по порядку пожали руку Альфреда и распрощались с ним.
– Друзья мои, – сказал молодой человек в волнении. – Я никогда не забуду вашей ко мне преданности, засвидетельствованной в несчастье. Если бы когда-нибудь Провидение привело меня в эту сторону и возвратило мне наследие моих отцов… Но не надобно думать об этом; несчастье преследует меня с ожесточением и, без сомнения, не выпустит так скоро своей добычи. Несмотря на это, если мы не увидимся на земле, то, несомненно, увидимся на небе, куда рано или поздно последуют люди всех состояний и всякого достоинства.
