В Костиной комнате стояла прохлада, волшебно дополняемая полумраком. Окна комнаты, затеняемые кустами сирени и яблонь-дичков, выходили на восток; солнце, более жаркое ввечеру, давно ушло калить западную половину дома. Из отворённого окна легко пахло цветами. Костя постоял немного перед висящим на стене большим старинным зеркалом. Зеркало было с пожелтевшей, облупившейся в углах амальгамой, точёная его деревянная рама рассохлась и кое-где потрескалась. Прямо посредине стекла присутствовал дефект — воздушный пузырёк. Волны искривлённого отражения растекались от пузырька влево и вверх, отчего часть Костиного лица приобретала немного искажённые пропорции: лоб, ухо и верхняя скула. Глаз будто косил. Нос, совпадающий с эпицентром дефекта, напоминал долгохвостого головастика. Костя не обращал на лицо внимания, он изучал тело. Собственное тело ему нравилось — худощавое, с гладкой и невеликой, но всё-таки заметной мускулатурой. Он согнул руку. Бицепс выразительно напрягся.
Костя отчего-то смутился. "Собираешься играть мышцами, привлекая внимание незнакомой девушки? Похвально, хоть и несколько по-жлобски. А как насчёт решимости к такой демонстрации?"
"Никак", — ответил он себе честно.
Он лёг на кровать, забросил босые ноги на спинку. Задумчиво намотал на палец бахрому крошечного настенного коврика. Коврик был привезён более двадцати лет назад его отцом из ГДР. Отец служил там в частях советской ракетной ПВО, а демобилизуясь, накупил родным подарков. Всем женщинам привёз такие вот коврики из набойной ткани, всем мужчинам — отличные немецкие фонари на три батареи.
По поводу именно этого коврика отец много лет с неизменной серьёзностью мистифицировал Костю. Он утверждал, что картинка на нем постоянно меняется. На коврике был выткан пасторальный западноевропейский пейзаж: далёкие лесистые горы со стоящим на них замком, дорога, преодолевающая на переднем плане узкий ручеёк по замшелому каменному мостику. Человек с ружьём возле дороги и девушка с полной винограда корзиной на плече возле домика с черепичной крышей. Скачущая по дороге пара пятнистых лошадей, запряжённых в карету с гербом. Охотник и девушка с любопытством смотрят на экипаж. Кучер в высокой шляпе размахивает кнутом.
Отец утверждал, что когда коврик был новеньким, карета едва показалась из ворот замка, девушка обрывала виноград, а охотник, стоя на одном колене, пил горстями воду из ручья. Костя, естественно, не верил. Отец предлагал замерить линейкой взаимное расположение персонажей и сравнить его с тем, которое будет через год. Костя несколько раз измерял, но за время, протекающий от каникул до каникул, успевал забыть дробные значения.
