— Мрак — могильный, — попытался разрядить обстановку Клаус, но вышло только хуже.
— Ты думай, чё говоришь! — озлобленно набросился на него Серый.
Огонёк зажигалки, который он из экономии убавил до минимума, ругая себя за то, что не догадался прихватить фонарик, только усугублял положение. В зарешеченном углу метались тени и, кажется, что-то копошилось. Лёха вдруг запаниковал, отбежал к широкому центральному окну, из которого сочился кое-какой свет от луны и фонаря в школьном дворе, и звенящим голосом сказал, что всё, останется тут. А если его попытаются от окна оттащить, он так заорёт, что мало никому не покажется. Он вцепился в батарею парового отопления как клещ и смотрел на товарищей огромными, блестящими от слёз глазами. Его было не узнать.
— Ладно, брателло, будешь на шухере стоять, — решил Серый. Он как-то неожиданно сделался на этот момент главным. Наверное, потому что владел зажигалкой. Да и собой он владел лучше остальных. Впрочем, Клаус не возражал. Он сам еле сдерживался, чтобы не броситься прочь, визжа во всё горло.
Ключ, которым отпирали запасной выход, подошёл и к кабинету. Серый, едва войдя, тут же проскользнул к окнам и опустил жалюзи — класс географии был специально оборудован для просмотра учебных фильмов.
Клаус принялся разгружать сумку. Первой появилась кошка — всё такая же неподвижная, расслабленная — словно тряпичная. Когти у неё уже втянулись. Клаус для чего-то взвесил её на руках и положил на первую парту. Потом достал четыре чёрные витые свечи, вставил в баночки из-под майонеза, разместил по углам учительского стола и зажёг. Затем на столе появились потрёпанная общая тетрадь, пластиковая бутылка с водой, кучка ржавых — среди них даже было несколько погнутых — гвоздей. Молоток, рулон изоляционной ленты на матерчатой основе, неширокая малярная кисть и ярко-белый комок не то ваты, не то синтепона. Клаус задвинул сумку ногой под стол и стал обматывать кошачьи лапы ватой, а поверх ваты — изолентой.
— Зачем это? — не понял Серый. — Для крепкости?
— Ты не тупи, — сказал Клаус, продолжая работу. — При чем тут крепкость? Чтобы в кровище не измазаться.
— Клёво придумал! — восхитился Серый. — А мне щас чё делать?
— Не базарить, понял? — К Клаусу вернулось ощущение собственной значимости. Он процедил: — Смотри и учись. Потом подержишь её, пока я буду приколачивать.
Серый подошёл к классной доске, постучал по ней костяшками пальцев.
— Фиг ты тут чё приколотишь, — засомневался он. — Доска-то из текстолита, а гвозди у тебя говённые. Сказал бы мне, я бы хороших взял. И то — фиг знает, войдут или нет. Дрелью бы надо сперва…
