Лайэн засмеялся, помахал рукой и этим жестом враз рассеял все опасения.
- Две трудности взаимно уничтожают друг друга. Продайте велосипеды - и деньги у всех будут, и все пойдут пешком.
После недолгих размышлений было решено, что это лучший выход. Жаль было расстаться с велосипедами, но иметь деньги в кармане казалось слишком большим искушением. И до чего же здорово будет идти всем втроем, вместе с художником! Он хотя и мрачен временами и рисует все в черных тонах, но поддерживает других своей дьявольски беспечной веселостью. И ясно было, что его общество сулит много интересного.
Вмешательство Лайэна во время продажи велосипедов пришлось донельзя кстати. Торговец старался прикинуться незаинтересованным и смотрел в сторону.
- Староваты, староваты, - бубнил он себе под нос, шевеля побуревшими от чая и табака усами. - Да и спрос на дамские велосипеды этой марки не очень-то велик.
Лайэн живо взял дело в свои руки.
- Чепуха, почтеннейший, как раз то, что требуется: отличная марка и самый что ни на есть сезон. И обе машины почти новенькие. Только царапина на эмали да на мужском заменена передняя шина - вот и все недостатки. Но, разумеется, если сделка вас не устраивает, мы не настаиваем. Там, ниже, я заметил другую лавку.
В конечном счете, подавленный этим безудержным потоком слов, торговец предложил тридцать пять шиллингов за оба велосипеда, и они ударили по рукам. А еще через несколько минут все трое уже шагали прочь с деньгами в кармане и пожитками в руках.
- Так далеко не уйдешь, - запротестовал художник.- А купить рюкзаки, пока нам не улыбнется счастье, мы не можем. Но секундочку, сейчас все будет в порядке. Давайте-ка сюда палатку.
В полдень троица уже двигалась на запад, туда, где за последней железнодорожной насыпью и последним копром тускло мерцали освещенные солнцем холмы.
На попутном пустом грузовике они выбрались из мрачного каменноугольного района и остановились ночевать на краю лиловых зарослей вереска.
Это было чудесное, доступное всем ветрам место, с которого открывался вид на долину и поросшие вереском холмы. Вниз по склону журчал ручеек. На холме, среди сухой травы и кустов вереска, лежали гранитные валуны причудливой формы. Ручеек, журча, прокладывал себе путь среди зеленых, желтых и красноватых мхов, и сама вода казалась окрашенной в красный, цвет, словно вино.
Шоссе осталось далеко. Вся эта холмистая местность была необитаема; только овцы медленно передвигались по склону, пощипывая траву. Когда они перепрыгивали с одной травяной кочки на другую, из-под ног у них выпархивала куропатка. Она с резким свистящим звуком взмывала в воздух, как бы протестуя против чего-то, и уносилась прочь, к линии горизонта. На холмах снова воцарялась тишина.
