- Большое спасибо. Вы живете в этом доме?
- Нет, но совсем рядом. Вы знаете Голдсмит-стрит? А вообще все равно, сейчас четверть девятого. Если вы подождете до девяти, я вас сама отведу, как только закрою лавку.
Едва последний гулкий удар Маленького Джона, городских часов, отзвучал и слился с уличным шумом, как Сэлли Смит вышла из кондитерской, сменив белый халат на нарядное пальто в яркую клетку и приладив на светлой головке модную шляпу.
Рот у нее по размеру и по цвету был такой, что дядюшка Монти наверняка назвал бы его "почтовым ящиком"[*], но зато улыбка ее была самая неподдельная.
- Простите, что заставила себя ждать. В субботу мы кончаем позже, чем обычно. А в другие дни - в восемь.
- Во сколько же вы начинаете? - спросил Дик, не зная, как поддержать разговор.
- В половине девятого. Открываем в девять, но до этого надо все прибрать, и подмести, и пыль смахнуть.
Мне всегда так хотелось устроиться в кондитерскую! - сказала Энн. - А теперь уж и сама не знаю. Ужасно длинный рабочий день. Уж очень мало остается времени на теннис, плавание и на все остальное, правда?
- Да и денег маловато, - выразительно сказала Сэлли, - если у вас нет дружка с хорошим жалованьем. Я хочу быть независимой, но на несчастный фунт стерлингов в неделю далеко не уедешь по нынешним-то ценам - и маме надо помочь, и пару чулок купить...
Деловые кварталы остались позади; они оказались на тихой улице, которая, плавно изгибаясь, шла под гору. Дома здесь стояли наклонно к тротуару, как бы расталкивая друг друга локтями, чтобы взглянуть своими окнами на улицу и посмотреть, кто по ней идет.
- Вот мы и пришли, - сказала Сэлли.
Они остановились перед домом с выступающими окнами в одном-двух футах от потускневшей металлической ограды. Над дверями висело объявление: "Сдаются комнаты". Сэлли взбежала на крыльцо, распахнула дверь и крикнула:
- Ма-а-а! Из комнат шел какой-то очень вкусный пряный запах, который в этот холодный и сырой августовский вечер казался особенно приятным.
Появилась мама. Это была крупная женщина; в маленькой, тесной прихожей она казалась еще крупней. На голове у нее, как у древних язычниц, возвышалась тяжелая копна порыжевших от хны волос, а на груди раскачивался из стороны в сторону увесистый медальон.
- Пожалуйте, пожалуйте! - пригласила она.- Фред поставит ваши велосипеды. Да, в такую ночку под открытым небом не заночуешь! Того и гляди, схватишь простуду. У миссис Смит в теплой кроватке куда уютней будет! И мамаше вашей, знай она, что вы у добрых людей, сразу полегчало бы на душе.
