Уэлс, Бирмингем, Ланкашир... Это были три основных центра мятежа, но и по всей Англии люди вооружались для близких битв. В некоторых местах рабочие ' открыто собирались в отряды, маршировали, изучали ^воинскую премудрость.
Таппер со своими мальчиками снова объезжал внутренние районы страны. Ему важно было знать, что думают и чем дышат рабочие Стаффордшира и других графств. В разных местах люди были настроены по-разному - в зависимости от того, насколько скверно им жилось. Там, где хозяева были поприжимистее и платили самое низкое жалованье, влияние чартистов было огромным, люди ждали только сигнала, чтобы начать борьбу. Борьбу не на жизнь, а на смерть.
Британия бурлила, как котел над очагом. Но когда же ярость плеснет через край?
Правительство, однако, не дремало.
У раздувшихся от гордости правителей тряслись поджилки; однако у них хватало ума и выдержки ничем не выдавать своего беспокойства. К счастью для них, кампания с петицией позволила им выиграть время. Народ готовился к борьбе, готовилось и правительство,
Гарнизоны северной части страны получили главнокомандующего - сэра Чарльза Напьера. Словно Йоркшир и Ланкашир были завоеванными провинциями вражеского государства!
Войска стягивались к Северу. Южные графства с их сельским населением едва ли могли грозить мятежом. Работники на фермах были разобщены и плохо организованы, поэтому южные гарнизоны переводились в большие промышленные города.
Здоровяки драгуны, королевские канониры и пехотинцы пополняли зарядные сумки и покидали свои казармы. Марш, марш, на Север! Июньское солнце жарко светило на медных пушках и начищенной амуниции.
Против какого врага выступала английская армия?
Против английского народа, который осмелился попросить малую толику того, что было сделано его же руками и в чем ему отказывали в течение столетий!
А военные оркестры разносили по дорогам национальный гимн Великобритании:
Никогда, никогда,
Никогда, никогда
Англичане не будут рабами!
Генри Винсент все еще томился в тюрьме за то, что осмелился говорить правду. И вместе с ним многие другие чартисты. Правительство действовало по принципу: "Чартист хорош, когда он за решеткой".
Лондонская полиция засылала шпионов, которые прикидывались друзьями, а на самом деле старались подслушать неосторожное слово, чтобы предъявить обвинение в "государственной измене" или "подстрекательстве к мятежу". Но разве можно приставить шпиона к целому народу? Тысячи людей готовы были занять место каждого арестованного чартиста.
