– Будет лить всю ночь, – сказал Матиас. – Обидно, ведь уже тридцать первое мая.
Марк прикусил губу. Он снова вышел.
– Она все еще там, – сообщил он, вернувшись. – Закутала малыша в свою куртку.
– Что она из себя представляет? – спросил Матиас.
– Я ее не разглядывал, – сказал Марк. – Не хочу ее напугать. Не оборванка, если ты об этом. Но оборванка она или нет, мы же не оставим девушку с ребенком на всю ночь под дождем? Или оставим? Вот что, Люсьен, дай-ка мне свой галстук. Да побыстрее.
– Галстук? Зачем? Хочешь накинуть на нее лассо?
– Дурак, – сказал Марк. – Чтобы не напугать ее, вот и все. Знаешь, галстук иногда внушает доверие. Да поторопись ты, – сказал Марк, размахивая рукой. – Дождь идет.
– Может, мне самому пойти? – возразил Люсьен. – Тогда не придется развязывать галстук. А кроме того, рисунок совершенно не идет к твоей черной рубашке.
– Ты не пойдешь, потому что не внушаешь доверия, вот почему, – отрезал Марк, на ходу повязывая галстук. – Если я приведу ее сюда, не пяльтесь на нее, как на добычу. Будьте естественны.
Марк вышел, а Люсьен спросил у Матиаса, что надо делать, чтобы иметь естественный вид.
– Надо лопать, – сказал Матиас. – Того, кто жует, никто не станет бояться.
Матиас схватил доску для резки хлеба и отрезал два толстых ломтя. Один из них он передал Люсьену.
– Но я не голоден, – сказал Люсьен жалобно.
– Ешь хлеб.
Матиас и Люсьен уже взялись за свои толстые ломти, когда вернулся Марк, мягко подталкивая перед собой молчащую молодую женщину, усталую на вид, прижимавшую к себе довольно большого ребенка. В голове у Марка промелькнул вопрос, почему это Матиас и Люсьен едят хлеб.
– Садитесь, прошу вас, – сказал он чуть церемонно, чтобы успокоить ее.
Он взял у нее мокрую одежду.
Матиас молча вышел из комнаты и вернулся с одеялом и подушкой в чистой наволочке. Жестом он предложил молодой женщине уложить ребенка на угловой диванчик у камина. Бережно укрыл его одеялом и развел огонь. Вот уж истинный охотник-собиратель с большим сердцем, морщась, подумал Люсьен. Но молчаливые действия Матиаса тронули его. Сам бы он об этом не подумал. У Лю-сьена легко подкатывал ком к горлу.
Молодая женщина уже почти не боялась и гораздо меньше мерзла. Должно быть, из-за огня в камине. Он отлично помогает и от страха, и от холода, а Матиас развел сильное пламя. Но теперь он не знал, что сказать. Только крепко сжимал ладони, будто хотел раздавить молчание.
– Это кто? – спросил Марк, стараясь быть любезным. – Я имею в виду ребенка.
