Греков обрадовался:
– Так это твои были пирожки? Мы их еще и в Ростове с ребятами три дня ели. Спасибо, Паша.
– Но тогда вы даже не соизволили махнуть мне на* прощанье рукой. Так, в общем и целом, помахали всем – и больше чем на двадцать лет. Ни письма, ни привета.
Все время она говорила полунасмешливым тоном, рассматривая в песке какую-то букашку, а теперь вдруг повернулась на спину и, подложив под себя руки, повторила:
– За все двадцать лет.
Греков испытывал чувство искреннего раскаяния.
– Я, Паша, не перед одной тобой виноват. В Ростове меня сразу же взяли на военную службу, а потом… в общем, из шкуры кочующего партработника я так и не вылезал до самой войны.
– Могли бы и после войны как-нибудь весточку о себе подать…
Греков приподнялся на песке на локтях, с беспокойством спрашивая у нее:
– Паша, что ты вдруг напустилась на меня? Какие между нами могут быть счеты? Ты же сама сказала, что была тогда совсем девочка, мне нравилось, когда ты к нам по-соседски забегала или же сопровождала меня на Дон купаться, но не больше. В чем же я провинился перед тобой? – Озаренный догадкой, он наклонился над ней, заглядывая ей в глаза. Она выдержала его взгляд и села, стряхивая с купальника песок.
– Поплывем обратно, а то еще завтра по станице пойдет, как мы на косе крутили любовь.
На обратном пути им уже не приходилось так бороться с течением, которое само прибивало их к берегу. Надо было только следить, чтобы не отнесло их далеко от станицы. Теперь Греков уже не отставал от Паши. Можно было, переворачиваясь на спину, и плыть рядом с ней, переговариваясь:
– Но на Алевтину у вас и тогда хватало времени смотреть. Не зря вы потом выписали ее в город.
– Об этом, Паша, не будем говорить. С Алевтиной я уже давно не живу.
– Значит, теперь у вас другая жена, да? И дети есть?
– Мальчик и девочка.
– От разных матерей?… У меня в классе тоже таких много. Не позавидую, Василий, – она впервые назвала его по имени, – я твоей семейной жизни. – И, перевернувшись со спины на бок, уверенно спросила: – Алевтина, конечно, и теперь не забывает тебе напомнить о себе? Я и тогда удивлялась, что ты в ней нашел. Она же всегда только сама себя любила.
– Лучше расскажи, Паша, о себе.
– Разве мы больше не встретимся? Вот когда будешь уезжать из станицы, тогда и расскажу,
– А у тебя дети есть?
– Откуда у меня они могут быть?
– Разве ты не замужем?
– А разве, по-твоему, я обязательно должна была замуж выйти?
– Так все это время и прожила одна?
