– Ты, папа? – переспросила она, посвистывая сквозь свои два выпавших зуба.
– А почему ты еще не спишь, Таня?
Он слышал в трубке ее дыхание и представил себе ее глаза: серо-зеленые, самые любопытные на земле. Она, конечно, прижимает трубку к уху левой рукой. Он немного гордился, что его дочка тоже левша.
– Хочу дождаться Алешу.
– Но это уже будет совсем поздно. Пароход приходит в двенадцать.
– Я, папа, буду ждать, – сказала Таня.
Бесполезно было бы и, откровенно говоря, ему не захотелось ее переубеждать. Его и самого беспокоило, как она встретится с Алешей. Это будет ее первая встреча с тринадцатилетним братом, который жил в городе со своей матерью. До этого бывшая жена Грекова наказывала его тем, что не отпускала к нему сына. И вдруг она сменила гнев на милость.
– Хорошо, Таня, позови к телефону маму.
Однако не так-то просто было справиться с Таней, когда она завладевала трубкой. Ее дыхание участилось. За этим обязательно должен был последовать один из ее вопросов:
– Сейчас позову? Кстати, ты где?
И это слово «кстати» она могла унаследовать только от того, кто чаще других у них в доме разговаривал по телефону.
– Я, Таня, по дороге на правый берег.
Тут же он пожалел о сказанном. Она немедленно просвистела:
– К Федору Ивановичу?
– Мне, Таня, некогда. Зови маму.
– Если только ты пообещаешь мне привезти эту монету, – медленно сказала Таня,
Он удивился:
– Какую монету?
– Ты уже забыл? – Ее дыхание в трубке совсем участилось. – На этот раз я заставлю тебя ее привезти.
Теперь он вспомнил. Как-то дома за ужином он рассказывал, что земснаряд вымыл из-под яра горшок с древними монетами, и тогда же неосмотрительно пообещал одну из них привести Тане.
– Обязательно, Таня, привезу,
– Не забудешь?
– Но только на время.
– Я только поиграюсь и отдам.
Трубка верещала так громко, что Усман, слушая, улыбался.
– Теперь, Таня, давай маму.
Оказалось, и на этом ее претензии к нему не окончились.
– Ты не так меня попросил,
– А как надо попросить?
– Ты должен сказать: пожалуйста.
Он покорно повторил:
– Пожалуйста, позови маму.
Вот только тогда услыхал он, как она спрыгнула со стула на пол. Ее голосок заверещал уже вдали от трубки:
– Мамочка, тебя папа к телефону.
В ответ послышались те шаги, которые он узнавал и по телефону.
– Я слушаю тебя, Вася.
Он спросил у жены, не сможет ли она, если его задержит что-нибудь неотложное, встретить Алешу.
– Конечно, смогу… Но ты постарайся не задержаться.
И опять повторилось то же, что испытал он, разговаривая с Таней: он представил себе глаза жены. Они были такие же, как у Тани, серые, но иногда и совсем зеленые. Когда Греков спрашивал у жены, что с ними происходит, она, смеясь, отвечала, что это зависит от цвета платья.
