– Я, конечно, ее не видела, но у меня есть интуиция.
Вероятно, она думала, что делает этим Валентине Ивановне приятное. Но самое странное заключалось в том, что Гамзина почти все угадала верно. Алеша действительно был больше похож на мать, только, пожалуй, одни глаза унаследовал от отца, хотя такие же черные были у деда по материнской линии. Нет, у деда было совсем не такое выражение, в глазах у Алеши вспыхивал совсем другой блеск, особенно когда они смеялись или же появлялся в них вопрос. С этим вопросом он и взглядывал иногда на Валентину Ивановну. Во всем же остальном жена Гамзина почти не ошиблась.
Но какое было до всего этого дело Валентине Ивановне, и почему жена Гамзина заставляла ее теперь разбирать вместе с нею, какая могла быть внешность у Алешиной матери?
Конечно, все это пустяки, жена Гамзина просто не знает Валентины Ивановны. Все же Греков попросил Таню передать ей, что он уже дома.
Через минуту на террасе послышались легкие шаги, и Валентина Ивановна появилась в двери.
– Так рано, Вася?! Сейчас будем ужинать.
Ее глаза смотрели на него, как обычно, со спокойной живостью. Только будто кто-то подсинил их под круглыми полями шляпы, как всегда, когда она надевала это платье со шнуровкой.
Ни днем ни ночью не затухают в пойме костры. Выше дымной завесы над порубленным лесом, над разоренными гнездовьями колышутся в небе стаи птиц.
В полдень отчетливей по окружности горизонта линия холмов. Ближние кажутся, от полыни, сизыми, более далекие – синими, а совсем дальние – голубыми, почти призрачными. Вровень с их сливающейся с небом волной и должна будет подняться вода, когда ее перехватит у выхода из поймы намытая земснарядами из донского песка плотина.
По дощатым мостикам, вздрагивающим на поплавках, Греков перешел с берега на земснаряд. Первый, кого он увидел, был Усман с автоматом. Значит, кроме постоянного экипажа, на земснаряде теперь находился и еще кто-то из ЗК. Тут же Греков и увидел его.
Смуглый, с вьющимися волосами, тот стоял на корме, облокотившись о перила, и смотрел вниз, где рыхлитель фрезы, подрывая песчаный откос, взбаламучивал воду.
– Здравствуйте, Коптев, – поравнявшись с ним, сказал Греков.
Тот оглянулся.
– Здравствуйте. – И. отвернувшись, опять стал смотреть на воду.
Там, где ее взбаламутили могучие лопасти и ненасытно сосала труба, она была темной, почти черной. Позвенькивая в трубах песком, она несла его на карты намыва.
Если еще минуту назад Греков мог сомневаться, знает ли Коптев о решении Автономова, то теперь уже не осталось сомнений: знает. Не вступая в разговор, Греков молча обогнул Коптева и пошел по объятой дрожью палубе земснаряда к рубке командира.
