В ответ на столь блестящую речь Кутищев лишь бормотал что-нибудь вроде:
– Конечно Но все-таки воля… ограничение желаний. Откровенно говоря, Игорь стыдился своей воли. Она казалась нелепой рядом с широкой, взрывной натурой Глорского. Он, например, стеснялся сказать другу, что на работу он не ездит, а бегает, потому что бег полезен. Сколько сил пришлось потратить, чтобы приучить организм в немолодом уже возрасте к семикилометровому кроссу, зато сейчас Игорь поджар, как юноша. Или запивать сто граммов водки почти целым чайником чая. Игорь вычитал, что можно приучить себя пьянеть от такого сочетания. И дешево, и сердито, и не вредно.
А рациональный рацион… Про рациональный рацион Кутищев узнал в книге «Пища – основа жизни и здоровья» и, наверно, первый применил на практике в семье. По всем правилам он высчитал калории, нужные каждому члену семьи в зависимости от возраста и рода деятельности. Бедная супруга Игоря (когда еще была жива) с ужасом рассматривала на кухне ежедневно появляющиеся меню, где мясо заменялось соей, жирные со сметаной блины – свекольными котлетами, пирожное – хлопьями «Геркулес». Сначала жена и дети бунтовали, даже пытались бегать тайком в столовую, но потом смирились, так как уже к тому времени овладели зачатками науки о воле, и даже стали находить такую жизнь не лишенной прелести.
– Ограничение желаний! – возмущался Глорский. – Находить удовольствие в том, что ты противишься удовольствию! Что за издевательство! Что за противоестественный бред Надо искать удовольствия, старик, а не бежать от них. «Через тернии к блаженству» – сказано в библии или еще где-то.
– И все-таки… Умерщвление плоти.
– Умерщвление плоти! – ахал Борис. – Он договорился до умерщвления плоти! Да плоть… Плоть нам и дана для удовольствия! Спроси любое животное, старик! Спроси… хотя бы свою курицу. Спроси, старик, приятно ли ей сидеть в пыли, бежать под дождем или ощущать сильное грузное тело петуха. Спроси старик, не стесняйся! Я послушаю, что она тебе скажет. Она тебе ответит, старик, что для этого родилась на свет А ты думаешь, далеко ушел от курицы? Не очень-то гордись, старик, что она всего лишь курица, а ты диспетчер таксомоторного парка. Она хорошая мать…
– И все-таки, – говорил Кутищев.
– Хорошо, ты – кретин, всем ясно, – перебивал его Глорский, – ты старый, злобный, античеловеческий кретин. Это всем ясно. Но зачем ты мучаешь детей? Почему ты им не даешь вволю накупаться, набегаться, наконец, побезобразничать? А? Отвечай!
