При жизни... Эта мысль заставила ее вздрогнуть, как от пощечины. Тот счастливый период, который она только что мысленно назвала "при жизни отца", уже почти месяц как остался в прошлом, отошел в область легенд и воспоминаний. Удивительно, о какой ерунде способен размышлять человек, переживая даже самое сильное горе!
Горе ее действительно было сильным и искренним, однако даже на похоронах Ирина, помнится, не могла выбросить из головы этюд, о котором буквально за день до смерти говорил по телефону отец. Имел ли этот этюд отношение к его гибели? Была ли смерть результатом несчастного случая, как утверждали следователь и медицинский эксперт?
Ирина сама настояла на вскрытии, которое ничего ей не объяснило, а только еще больше все запутало. Сердце у отца оказалось на удивление здоровым для человека его возраста, легкие и мозг также были в порядке; даже желудок был полон, что целиком исключало возможность голодного обморока – возможность, которую никто даже не рассматривал ввиду абсолютной бредовости такого предположения. В организме отца не было обнаружено ни малейших следов каких бы то ни было токсинов; словом, никаких причин вдруг, ни с того ни с сего падать в обморок у профессора Андронова не было.
Он мог, конечно же, споткнуться, потерять равновесие и упасть, ударившись при этом головой. Но люди, споткнувшись, как правило, падают вперед, а не назад и ударяются лбом или в крайнем случае виском, но никак не затылком! Он что, прогуливался по кабинету задом наперед?
Это тоже могло быть. Ирина легко могла себе представить, как отец поправляет на стене одну из своих картин, а потом, пятясь, отходит назад, потирая руки и разглядывая какого-нибудь Коро или Левитана с таким восторгом, будто видит этот пейзаж впервые. Потом его пятка цепляется за край ковра или ножку кресла, он взмахивает руками в тщетной попытке удержать равновесие и...
Но этюд?
Насколько поняла из телефонного разговора Ирина, речь шла о неизвестном ранее этюде Иванова к его знаменитой картине "Явление Христа народу". Кто-то – кто именно, отец не сказал – позвонил ему и предложил взглянуть на этюд, чтобы оценить его подлинность и, возможно, приобрести для своей коллекции. Профессора это предложение очень заинтересовало. Ирина тоже была заинтригована: шутка ли, неизвестный этюд самого Иванова!
Они договорились, что Константин Ильич перезвонит ей на следующий день, сразу же после визита владельца этюда. Она ждала до позднего вечера и легла спать, так ничего и не дождавшись, а наутро принялась звонить сама – и на домашний телефон, и на мобильный, но ни один из номеров не отвечал. Она встревожилась бы, даже будь отцу шестьдесят лет, а поскольку ему было полных восемьдесят пять, Ирина не просто встревожилась, а перепугалась насмерть – настолько, что бросила все дела и помчалась в Питер. Примчалась, открыла дверь своим ключом и увидела...
