– После, после… Как можно! – Ценципер по-гусиному вытянул шею, выпучил глаза и поднес палец ко рту.
Усаживая нового клиента на табурет, он шепнул:
– Потом. На улице.
Только отойдя метров двадцать от ателье, Ираклий Зямович поперхнулся вопросом:
– А вы, собственно, к-кто?
– Джентельмен удачи. Помогаю подъесаулу стать богатым человеком. Сдается, и вам вскоре понадобятся мои услуги.
– Но мое дело, как видите, процветает. Даже при этой разбойничьей власти, когда кругом сплошной гоп-стоп, оно дает доход и какое-никакое, но положение.
– Ой, не загадывайте, – грустно усмехнулся Васька. – Скоро они совсем деньги отменят, и будете горбатиться за паек. Даже если у вас этих пайков будет десять или пятьдесят – богаче вы вряд ли станете.
Ценципер нервно почесал за ухом:
– Еще немного, и я скажу, что вы правы.
– Конечно, прав, маэстро. Ведь по-ихнему – вы только начали «загнивать». А как хочется «загнить» по-настоящему, где-нибудь в Аргентине…
– Почему вдруг в Аргентине? – уже дружелюбней скосил глаз Ираклий Зямович.
– А мне танго нравится. Вы художник, вы поймете…
– А я бы все-таки предпочел Ниццу, – сам себе удивляясь, вдруг брякнул фотограф, которого давно уже никто не величал художником.
Ценциперу внезапно ясно представилось, как он фотографирует изнеженных аристократок на средиземноморском пляже. Может быть, он даже заведет себе обезьянку. Сердце сладко защемило.
Тонкая, натура Ценципера была подвержена нервным депрессиям. Испытывая душевные потрясения, он безумно страдал. После приснопамятного случая на Новочеркасском кладбище фотограф неделю пил, потому что по ночам ему снились убиенные. Больше всего ему досаждал кладбищенский сторож, который являлся то в образе черта, то в виде собаки, но почему-то со спущенными штанами. «Заплатишь, заплатишь… Отольются слезы-то!» – завывал сторож, пытаясь столкнуть Ираклия Зямовича в свежевырытую могилу.
Водка помогала плохо. Относительное успокоение наступило только тогда, когда фотограф стал пить грузинское вино из своих старых запасов. Видно, при жизни вино сторожу совсем не нравилось.
Германским шпионом Ценципер стал по недоразумению. Лейтенант Шулль познакомился с ним как раз в тот момент, когда сбежавшая с купцом-греком жена Ираклия Зямовича прихватила все его сбережения, предназначенные для выкупа ателье. Бумаги были уже выправлены. Шулль-спаситель легко предложил внести нужную сумму, взамен попросив «сущий пустяк». У приходящих в ателье офицеров нужно было постараться вызнать фамилию, номер части и должность, делая лишнее фото для специальной картотеки. Все это не составляло большого труда, тем более что клиенты сами часто требовали подписей с вензелями типа: «Соратники по борьбе с красной сволочью – офицеры такого-то полка…» К тому же доставка «лично в руки», которую маэстро иногда практиковал, способствовала сбору различных сведений. Ценципер быстро втянулся и сам не заметил, как стал шпионом.
