«Списали меня со счетов, собаки! Ну так получайте!»
Отчаянная решимость всколыхнула сердце, кровью ударила в голову. Молниеносно выхватив из левого кармана бекеши револьвер, Ступичев выстрелил Рудасу в лоб и тут же кинулся под телегу.
Моряки дали залп на полсекунды раньше верховых. Несколько человек повалились с испуганных коней. Остальные ответили. Ссора моментально превратилась в кровавую свалку. Стреляя из-под телеги, Валерьян уложил еще троих. Отлетевшая от колеса щепка глубоко вонзилась в щеку. Если бы рухнувший вслед за Рудасом матрос не закрыл собой часть пространства, Ступичев бы точно щепкой не отделался. Рукопашная схватка была короткой и жестокой. Русский мат и крики на чужом языке, как штыки, пронизали влажный февральский воздух.
После серии выстрелов рык катающихся по земле людей прекратился. Через несколько минут только грузная фигура Бугая с дымящимся маузером в руке возвышалась, пошатываясь, среди бившихся в конвульсиях лошадей. Еще один балтиец сидя поддерживал Доренко, у которого на месте выбитого глаза кровоточила ужасная рана.
– Кончено, благородие? – заметив встающего с земли подъесаула, прохрипел Бугай, держась за бок, где под бушлатом на тельнике расплывалось кровяное пятно.
– Пока только полдела! Кладите раненого, и к пулемету! – закричал Ступичев, стараясь изо всех сил, чтобы не срывался голос.
Видя, что боцман колеблется, подъесаул добавил:
– Помни, у тебя мандат Совнаркома!
Накатывал страх. Риск получить пулю в спину был очень велик.
– Иваныч, пулемет на землю… – вдруг простонал Доренко. – Васька, к Бугаю!
По полю, забыв про казаков, уже летела на обоз вторая часть латышского отряда.
– Давай, а то покрошат нас на хрен! – крикнул молодой боцману, нервно пытаясь вставить ленту в «максим».
– Да не мельтеши, салага, дай сюды! Теперь направляй!
Не ожидавшая напороться на пулемет взметнувшая клинки конная цепь посыпалась в снег. Смертельный огонь косил всадников, кидая их через головы кувыркающихся животных. Пара минут беспрерывной стрельбы – и на сей раз все было действительно кончено.
Лично с помощью револьвера и винтовки убедившись, что в живых не осталось ни одного латыша, Ступичев и молодой матрос с «Цесаревича» подошли к курившему Бугаю, привалившемуся рядом с Доренко. Тот был уже мертв.
Бугай мутно посмотрел в глаза Валерьяну:
– Салагу учишь раненых добивать, чтоб он флот позорил? А, гнида?
В ответ молодой пнул пустую солдатскую флягу и скривился:
