Очухавшись, красные предприняли новое наступление, умудрившись быстро ликвидировать первый разрыв полотна.
Алешка и Вениамин заняли место на левом фланге обороны. Положив винтовку перед собой, Лиходедов снял фуражку, чтобы вытереть со лба выступивший пот. Тут же свистнула пуля, и фуражка подпрыгнула над землей.
– Теперь жарко не будет, – пошутил Барашков, наблюдая, как Лиходедов удивленно просовывает в дырку палец.
«Жаль, что нельзя сделать воздух вокруг себя непробиваемым, – подумал Алешка. – Хотя некоторые утверждают, что можно предвидеть очередное событие, то, что вот-вот должно произойти».
Он вспомнил, что давно собирался внимательно прочитать найденную в погребе, в Берданосовке, рукопись покойника-археолога.
Последние события не оставляли ни единой свободной минутки. Поэтому дальше пяти первых страниц продвинуться не удалось. Но Алешка, получив дырку в фуражке, поклялся, что прочтет все.
«А то сгибнешь, так и не узнав, о чем пишет этот Громичук».
Насколько удалось понять, речь в дневнике шла о древнем знании, информацию о котором удалось обнаружить во время раскопок в Крыму. Археолог утверждал, что ему стало известно, как древнегреческие жрецы предугадывали некоторые грядущие события.
И про римлян, и про древних греков Алешка читать любил с детства, но греческий, который вместе с латынью проходили в гимназии, не любил. Когда был с родителями на Черном море, мальчик с любопытством и внутренним трепетом разглядывал руины греческих городов, амфоры, монеты. Древние жители Эллады казались Алешке такими же мифическими существами, как и их боги. Только боги могли создавать такие статуи и сочинять такие мифы. А может, не совсем мифы? Нет, он должен обязательно разобраться в этом винегрете. Вот только немного освободится…
Лиходедов поймал на мушку одного из красных и спустил курок. Отдача толкнула прикладом в плечо. Человек в кожаной куртке подломился, затем рухнул лицом вниз.
«Может, мне тоже, как Мельникову, зарубки на винтовке делать?» – мелькнула тщеславная мысль.
Странно, но угрызений совести гимназист не испытал, хотя первый раз отчетливо видел результат собственной стрельбы. Алексей начал привыкать к убийству, когда видел в этом смысл. А смысл сейчас заключался в защите родного города и своих товарищей. Все они лежали рядом с ним в цепи и вели прицельный винтовочный огонь, каждый в собственном стиле.
Вот Мельников. Он бьет размеренно, спокойно, без тени сомнения, как делает ручную работу плотник или сапожник. У Сереги все всегда выходит красиво и ладно. У Барашкова в глазах азарт. Движения резкие, быстрые. Он матерится на промахи.
