У красногвардейцев, чей моральный дух был изрядно подточен двумя днями предчувствия близкой расплаты за творимые в городе преступления, не хватило запала на долгое сопротивление. Они дрогнули и отступили по направлению к Александро-Грушевскому.
Пока силы северного отряда вели бой за Хотунок, трое партизан, отколовшись от основной массы наступающих, побежали к железнодорожному полотну, но вынуждены были остановиться и залечь. За изгородью одного из дворов засели несколько рабочих, плотно простреливавших переулок. Делать нечего, и друзья, пожалев, что у них нет ни одной гранаты, по-пластунски, используя наиболее темные места, принялись огибать опасное место. Окончательно извалявшись в мокрых канавах, набрав в сапоги воды, Вениамин, Анатолий и Серега сделали последний рывок к насыпи. Вероятно, красные сообразили, зачем троица так настойчиво пробирается к полотну. Человек шесть, стреляя на ходу, выскочили из двора, пытаясь настичь партизан. Но те оказались проворнее. Попрыгав за рельсы, Мельников и Журавлев стали отстреливаться, а Барашков, беспрестанно поминая черта, принялся торопливо настраивать адскую машину.
Тут Вениамину и пригодилась журавлевская шашка. Тот уже проклял все на свете, скача с ней по кочкам и канавам. Шашка била по ногам и гремела о препятствия. Но ковырять насыпь ею оказалось сподручно. Барашков заложил взрывчатку, поджег шнур и крикнул:
– Дуем отсюда!
Выхватив револьвер и браунинг, привстав на одно колено, студент-химик с двух рук разрядил оружие по мельтешившим впереди силуэтам врагов, а затем прыгнул в противоположную сторону.
Мельников тряхнул Журавлева за плечо:
– Толик, ходу!
Друзья успели отбежать от насыпи метров на сорок, прежде чем, пыхнув жаром в затылки, раздался мощный взрыв. Что-то со свистом пролетело над головами.
– Ой-ей-ей, мать твою за ногу! – прервал дружное оторопелое молчание Серега, садясь на землю и ковыряя в ухе. – Теперь бронепоезд тут точно не пройдет…
* * *
«После короткого штыкового боя станция Новочеркасск была занята восставшими. Овладев вокзалом, пути которого оказались забиты вагонами с разным, экспроприированным у жителей, имуществом, казаки бросились в центр занимать телефон, телеграф, тюрьмы и другие городские учреждения. Большевики бежали, почти не оказывая сопротивления. Последние их части во главе с Подтелковым утром 1 апреля 1918 года спешно ушли в направлении Ростова».
Из дневников очевидца
Всю эту ночь Алешка, Иван Александрович и его пожилой дядя не сомкнули глаз, напряженно вслушиваясь в происходившее на улицах и мучаясь вынужденным бездействием. Время от времени вспыхивала радостная надежда.
