Ван Меегерен чувствует двусмысленный и несерьезный характер этого успеха. Он по-прежнему любит писать, но уже с полным презрением относится к суждениям других.
А коммерческая деятельность продолжается. Ван Меегерен зарабатывает теперь много денег. Его обогащают картины, которые он пишет именно по заказу. Вместе с тем индивидуальность его творчества постепенно обедняется. Критики начинают ставить под сомнение подлинность его творческого таланта. То там, то здесь проскальзывает мысль, что как художник он кончился и что его ожидает лишь карьера модного портретиста. Он пишет в манере Рембрандта и Халса технически безукоризненные картины, которые как нельзя лучше подходят к вычурной меблировке дома какого-либо главы предприятия или высокопоставленного чиновника (цена за каждую картину, довольно значительная для того времени, колеблется от 6300 до 12 000 нынешних франков).
Однако он отказывается от исключительно выгодного контракта в Соединенных Штатах. Он все еще стремится сохранить свою творческую индивидуальность. Ему кажется, что рано или поздно его гений будет признан, несмотря на растущее безразличие к нему критики. Чем меньше он пишет картин, навеянных собственными видениями, тем больше эти видения одолевают его.
И тогда он переходит в контрнаступление. Поскольку критика молчит, он с двумя своими лучшими друзьями – художником Тео Ван Вайнгаарденом и журналистом Яном Убинком – начинает издавать журнал, цель которого – раздавить чванливую спесь его судей и их притязания на непогрешимость. Этот журнал «De Kemphaan» («Борец») не оставляет камня на камне от современных художественных ценностей и восхваляет с ретроградных позиций великие традиции прошлого. Идет 1926 год. После выхода двенадцати номеров, обошедшихся очень дорого, журнал прекращет свое существование, не вызвав ни малейшего отклика.
Дар перекупщика, которым обладает его друг Ван Вайнгаарден, наталкивает Ван Меегерена на мысль взяться за реставрацию малоценных полотен XVII и XVIII веков, приобретаемых по низкой цене у антикваров. Прекрасное владение техникой позволяет ему придать этим картинам-неудачникам достоинство подлинных произведений искусства. Такая деятельность также очень доходна и пока еще остается вполне в пределах порядочности.
Но незаметно его вмешательство как реставратора приобретает все больший размах и начинает уже граничить с подделкой. Однако последний шаг еще не сделан. И тут произошел случай, который окончательно лишил друзей веры в достоинство честности.
