По рассказам Льюиса, он родился в пуританской семье в Новой Англии. Немного проучившись, он пешком отправился в путь, подрабатывая по мелочам, где можно, и наконец прибыл в Сан-Франциско. Встреча с себе подобными, слишком большая доза ЛСД, нападение на машину, травма – и вот он здесь, в моем доме. Поправившись, он уедет – куда, он не имел ни малей шего представления.
А пока мы болтали о жизни, об искусстве – что-то он знал, но его образование изобиловало зияющими пробелами, короче, наши отношения большинство людей назвали бы весьма интеллектуальными и в то же время самыми необычными из тех, какие могут быть между мужчиной и женщиной. Но если Льюис постоянно расспрашивал меня о моих прошлых любовных приключениях, то о своих не говорил никогда. Последнее, естественно, тревожило меня, учитывая его возраст. Слова «мужчина» и «женщина» он произносил одинаково вяло, беспристрастно. А так как я, даже в мои сорок пять, не могла произнести слово «мужчина» без нежности в голосе и без милых сердцу смутных воспоминаний, то временами ощущала холодность и неловкость.
– Когда ты впервые узнала, что такое жестокость? – спросил Льюис. – Когда первый муж покинул тебя?
– Боже мой, нет. Это-то я пережила. Представь себе только: абстрактное искусство все время, постоянно… Но когда Фрэнк ушел, да, тогда я чувствовала себя, как раненое животное.
– Кто такой Фрэнк? Второй?
– Да, второй. Мужчина как мужчина, ничего особенного, но он был такой веселый, такой нежный, счастливый…
– И он оставил тебя?
– Лола Греветт влюбилась в него до безумия.
Льюис приподнял брови, заинтригованный.
– Ты же слышал об этой актрисе?
Он неопределенно взмахнул рукой. Меня это разозлило, но я не подала вида.
– Короче, Фрэнк потерял голову, решил, что уже на седьмом небе, и покинул меня, чтобы жениться на ней. В то время я думала, что никогда не выкарабкаюсь. Мучилась больше года. Ты удивлен?
– Нет. Что с ним стало?
– Через два года Лола безумно влюбилась в кого-то еще и бросила Фрэнка. Он снял подряд три неудачных фильма и начал пить. Вот и конец истории. – На ступило минутное молчание. Льюис слабо застонал и попытался приподняться из кресла-качалки.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила я.
– Я чувствую, что никогда не смогу снова ходить.
На мгновение я представала себя проводящей с ним, инвалидом, остаток моих дней, и что любопытно, идея не показалась мне ни абсурдной, ни неприемлемой. Наверное, я уже достигла того возраста, когда хочется взвалить на себя такую ношу. В конце концов, я ничем не могла навредить ему.
