В саду Чемина рос орех. Отец рассказал ему, что когда-то это дерево, еще молодое, каждый год прибавляло в высоту на человеческий рост, но плодоносить все никак не начинало. Орехи пошли, только когда родился он, Чемин.
В один прекрасный день Чемин по некоторым обмолвкам во время разговора с соседями узнал, что дерево-то и стало причиной вражды между Чеминами и Гадонами. И сам он был главной частью этой истории.
Отец Чемина уже в весьма преклонном возрасте женился на очень красивой девушке. Мария да Грасиа, мать Чемина, была дочерью незамужней женщины и с ранних лет работала в услужении, но при этом на недостаток женихов пожаловаться не могла. Она сама по себе была прекрасным приданым, о каком только дано мечтать крестьянину. Когда убирали кукурузу, она так хорошо пела танго и болеро, что люди под ее пение обрывали колючие и жесткие листья с початков, почти как лепестки с цветов на праздник Тела Господня. Когда старый Чемин и Мария да Грасиа поженились, самые разобиженные парни всю ночь пели под их окнами коплы и гремели зольниками и жестянками.
Миновало три года, а у Марии да Грасиа детей все не было. Это давало пишу для пересудов и шуток, но сами супруги всегда выглядели беззаботно счастливыми, как горлицы по весне. Именно тогда и случилась история с ореховым деревом. Дерево тянулось вверх настырно, как ива на берегу речки, но ни разу не дало ни одного ореха. Вот кто-то и научил Чемина, что в таких случаях, мол, дерево следует отхлестать прутом по веткам – еще до того, как на них проклюнутся листья. Хлестать надо крепко, но так, чтобы ничего не поломать. И дерево само уразумеет, если можно так выразиться, чего от него хотят. Этим он и занялся в солнечный весенний день, когда все будто замерло в тревожном ожидании. Он вернулся из церкви и как был, в белой рубашке и черном жилете, подошел к дереву и тряханул его, готовясь отхлестать по ветвям. Он почувствовал капли пота на лбу, и тут со стороны соседского сада к нему приблизился старый Гадон. И громко сказал:
– Лучше бы ты свою жену потряс, Чемин, да как следует потряс. Глядишь, и плодоносить начнет, орехи появятся!
У самого Гадона было пятеро детей.
Старый Чемин ничего не сказал в ответ. Только прислонил прут к стволу дерева, вошел в дом и залпом осушил ковш воды, зачерпнув ее из дубовой кадушки с железными обручами. А потом сказал Марии да Грасиа:
– Не спрашивай почему, не могу тебе этого объяснить, но будь добра, милая, впредь с Гадона-ми – ни слова.
