– Ну, вот мы и готовы, – сказал он Альте, распластавшейся рядом на бугристой колючей поверхности камня. Прончихин вскользь подумал о Хайдарове и его группе. Вероятней всего, она еще только подходила к гребню, где он оставил Шикунова. Хайдаров, конечно, услышит выстрелы и поспешит, вот только успеет ли. Он представил себе, как товарищи по отряду пробираются лесом, переходят ручей, ныряют с головой в папоротниковые заросли, как поднимаются по склону, где каждый седьмой куст орешника заломлен им, сержантом Прончихиным; представил и в который раз пожалел, что не взял в отряде две-три лишние гранаты. Не так уж они и тяжелы, если подсумок передвинуть по ремню подальше к спине. А теперь только одна граната, три полных диска, нож и Альта. Это тоже немало для короткого боя. Главное – не дать себя ранить. Тогда он продержится полчаса и, может быть, Хайдаров успеет.
Прончихин устроился поудобней, прижал ствол автомата к скале и впился глазами в тропу, выползающую из распадка тонкой каменистой лентой, темной от росы.
Первой на тропу выбежала огромная овчарка. Альта глухо зарычала, шерсть на загривке у нее поднялась, и вся она вздрагивала от предвкушения короткой знакомой команды.
Но Прончихин молчал и только погладил собаку между глаз, что означало не шевелиться.
Вслед за овчаркой один за другим вышли десять человек в пятнистых немецких комбинезонах. Они шли с интервалом метра в четыре, последний нес на плече ручной пулемет.
Прончихин поймал в прорезь прицела бандита с пулеметом, немного выждал и нажал на спуск.
Он выпустил по бандитам весь диск, увидел, как они метнулись под прикрытие скал и редких деревьев, но трое так и остались лежать на узкой каменистой ленте. И среди них эсбист с пулеметом. Затрещали автоматы, рои пуль звенели, впиваясь в скалы, прикрывавшие Прончихина, а он уже отползал дальше, волоча за собой "шмайсер". Альта ползла рядом.
Кто-то метнул из-за дерева гранату, и она разорвалась перед старой позицией сержанта, в двух скалах.
"Они догадались, что я один", – подумал следопыт, наблюдая из-за груды камней за идущими в рост бандитами.
Грохнули еще два взрыва. Взметнулись в воздух осколки гранат там, где еще пять минут назад лежал Прончихин с Альтой.
Сержант не стрелял. И только когда все семеро взбежали по склону к двум скалам, ударил длинной очередью из "шмайсера" прямо в упор. Бандиты отхлынули. Двое остались лежать на склоне.
Торопливо забил ручной пулемет, отрезая Прончихину путь наверх, где можно было укрыться за валунами. "Будут обходить", – мелькнула мысль. Пули с железным шорохом буравили землю над самой головой. Прижатый огнем к каменистой ложбине, Прончихин думал о последнем своем бое в самом конце войны. Пал Берлин, а в Бреслау шло ожесточенное сражение. Отборные эсэсовские части обороняли каждый дом. Не было обидней смерти на войне, чем та, которая настигла наших солдат в Бреслау. Ведь они знали, что подписана капитуляция и на всем огромном протяжении фронта празднуется Победа.
