Свою разведку, прошедшую передний край, немцы хватятся не раньше чем через час. И еще час на ее поиск. Итого... Как быть с немецкими разведчиками, Тасманов решил, как только услышал от Струткиса, что те возвращаются с "уловом".
...Немцы еще отдыхали, когда шестеро похожих на призраки людей бесшумно выдвинулись из темноты. Только офицер успел вскинуть автомат, Тасманов в прыжке ударил ногой – и через минуту все было кончено.
На войне убивают, и Тасманов к этому привык. Но всякий раз, сталкиваясь с врагом лицом к лицу и виртуозно применяя холодное оружие, капитан с удивлением обнаруживал, как щемящее чувство, похожее на жалость, заползает в сердце и начинает леденить его. Случалось, быть может, это еще и потому, что, убивая, Тасманов видел чужие глаза, полные то страха, то испуга, то предсмертной тоски.
Сейчас же он держал Тихона за плечи, а тот содрогался от тошноты и, стыдясь, что не может сдержать ее, тихонько всхлипывал.
– На вот глотни, – говорил капитан, втискивая в руку Тихона фляжку с водкой, – а раскисать у нас нет времени...
Разведчики забросали убитых лапником и ждали, пока командир, посвечивая фонариком, изучал немецкую карту.
Тасманов увидел место перехода – оно было отмечено легкой полоской, сделанной карандашом, но никаких других пометок не обнаружил.
Через час они вышли к речной излучине, и Тасманов долго смотрел на противоположный крутой берег, пытаясь увидеть или угадать какой-нибудь условный сигнал или знак ждущего свою разведку противника. Но все было тихо. Ни огонька, ни вспышки.
Совсем рядом плескалась тяжелая ледяная вода, и по тому, как на ней стали появляться легкие просверки, Тасманов понял, что ночь сдала еще одну позицию идущему с востока рассвету.
Капитан приказал раздеть до гимнастерки Петухова и связать его. С кляпом во рту, с заломленными за спину, скрученными руками сержант являл собой зрелище грустное и непривычное.
Роль "языка" Тасманов придумал раньше, когда выслушал доклад Струткиса и мозг обожгла дерзкая мысль подменить немцев. Но вражеских разведчиков было пятеро. Шестым стал "язык".
Ночь, весенняя, нерешительная, уползала на запад, отмахиваясь от солнца белесыми космами тумана, который вскоре закрыл противоположный берег плотной серой завесой.
– Пошли, – шепотом скомандовал капитан и первым ступил в ледяную воду. Он догадывался, почему немцы сменили место прохода: вчерашний ливневый дождь поднял воду в реке, и они стали искать брод. Нашли здесь, в излучине.
