Адмиралтейство, как и во все времена, находилось в Лондоне и было полунезависимым. Земельщики как-то попробовали прибрать его к рукам – только руки коротки у них для этого. Флот поднял на ноги всех политиков и устроил такую бучу, что больше ни одно правительство не предпринимало попыток подмять его под себя.
Мы приблизились ко входу в Ротонду. Внутри ждали патриархи.
Отношения между Объединенными Нациями и Церковью Воссоединения были не радужными. В период Эры Законов, что последовала за Мятежными веками, Америка и Япония постепенно утратили лидерство. Они лишились возможности управлять миром за счет своей финансовой мощи. ООН стала просто большим всемирным учреждением. И как раз в это время мировой баланс сил был навсегда изменен Последней войной, когда были опустошены Япония, Китай и большая часть Африки.
В то же время чудеса христианского объединения нашли отклик в консервативной Европе. Она сделалась наиболее влиятельным континентом на всей земле. Объединенные Нации теперь осуществляли управление именем Господа и его Церкви. Революции расценивались уже не как государственная измена, а как вероотступничество…
– Не спешите, сэр. Пусть немного подождут. Это вы – глава правительства.
– Надо же соблюдать этикет.
Все-таки они представители Господа Бога. Но по закону | я тоже таковым являюсь. Можно немного сбавить шаг.
Несмотря на общепризнанное положение в обществе, Церковь не имела каких-либо определенных обязанностей или прав, согласно Хартии ООН. Совет патриархов, куда входили члены всех ответвлений христианства, был важным достижением Объединения. Тем не менее управлял он церковью, но не Объединенными Нациями.
Какая судьба могла ждать Генсека, открыто отказавшегося подчиняться церкви? Выражение публичного недоверия, конечно. Но только однажды за всю историю патриархи решились выразить недоверие своему правительству. Да, впрочем, небезызвестный Ван Рурк ничего другого и не заслуживал.
Формальное отлучение от церкви тоже было возможно. В подобном случае человек терял бы право участвовать в обрядах какой-либо церкви, и все бы знали, что Господь отвернулся от него. Общение с ним считалось бы преступлением.
Джеренс небрежно махнул рукой журналистам на лужайке. Я, как обычно, игнорировал направленные на меня голографокамеры и вопросы репортеров. Скоро они и так узнают, зачем я сюда прибыл.
Стиснув зубы, я взбирался по бесчисленным мраморным ступеням к помпезному входу. Для телекамер это было еще то шоу: я чувствовал себя как на ступеньках тягучего эскалатора в подземном тоннеле аэропорта, когда медленно-медленно движешься к ожидающим тебя лифтам. Но Джеренс решительно осаживал любопытных, интересовавшихся моими физическими возможностями. Я шел, держа трость в руке, а он использовал любую возможность, чтобы развеять всякие сомнения относительно моих сил.
