У нас над головами, в непосредственной близости от запретной для полетов зоны, завис вертолет. На нем были опознавательные знаки «Всемирных новостей».
– Лучше вам поторопиться, сэр. Возможно, у них есть телеобъективы, – сказал Тилниц.
– Конечно. – Но моя нога повисла над ступенькой. – Те кадеты из казармы Крейн… Поделикатнее с ними.
– Непременно, – заверил меня Хазен.
– Они прошли через такое… – Я вздохнул, вспомнив свое глупое обещание Арлине. Кивнул Тилницу:
– Подождите меня здесь. Я скоро вернусь.
Я не позволил начальнику Академии и его офицерам проводить меня до казарм, но Хазен настоял на том, чтобы со мной в качестве помощника отправился Ансельм. Согласиться с этим было легче, чем отказать.
Вскоре я уже стоял возле казармы, тяжело дыша после пешей прогулки. Спальня оказалась такой же, какой и оставалась в моей памяти, – длинная, низкая, отделанная деревом, всего лишь на четыре ступени выше земли. И я когда-то провел здесь два года…
– О, это вы. – На меня из-за двери сердито смотрел сержант Грегори. Ясно, что меня еще не простили.
– Разрешите войти?
– Входите, если нужно. – С явной неохотой он посторонился.
– Что вы им рассказали?
– Что ведется расследование.
В это время прозвенел молодой голос:
– Внимание! Смирно!
Тут же двадцать пять одетых в серое кадетов побросали все дела и построились в шеренгу.
Пять коек были разобраны, и вещи их бывших владельцев лежали стопками на матрасах. Потом близкие друзья несчастных выберут себе что-то на память. А оставшееся будет отправлено безутешным родителям. Так было принято на Флоте.
– Вольно. – Я подождал, пока ребята расслабились. – Я прибыл сюда накануне вчерашней трагедии. И вам, кадетам, необходимо понять…
Да никогда они этого не поймут. Смерть – это что-то, что случается с кем-то другим. Но только не с ними самими.
Сквозь дымку десятилетий ко мне на миг прилетело ощущение собственного бессмертия, которое так меня поддерживало – но лишь до того страшного дня, когда я потерял своего лучшего друга. Джейсон был похоронен в Кардиффе. И прошло много-много лет, прежде чем я решился там побывать.
– Послушай, приятель, – обратился я к кадету-капралу, – как твое имя?
– Дэнил Бевин, сэр. – Почему его фамилия показалась мне такой знакомой? Я постарался напрячь память, но тут же оставил эти тщетные попытки. Ему было не больше четырнадцати. Узнал ли он меня? Нет, кадеты ко всем обращаются «сэр». Ко всему, что движется.
– Я – Генеральный секретарь Сифорт. – Он меня узнал, и у него слегка отвисла челюсть.
