Это было весьма многословное описание подозреваемого. Вероятно, Зузанка хотела доставить удовольствие своему отцу, служившему в полиции, а также подчеркнуть свою наблюдательность. Но это было лучше, чем ничего.
– Ты видела во второй половине дня Дагмар Фурих?
– Нет. Она не пришла на репетицию.
– Она не встретилась тебе в гардеробе? Не переодевалась?
– Нет. Просто не пришла.
Старший комиссар доложил об услышанном надворному советнику, немедленно приказавшему разослать описание подозреваемого во все полицейские участки, а также сотрудникам пограничной службы. На телетайпе стояла отметка «23.26». Таким образом, еще до полуночи стали известны приметы подозреваемого. Но все равно это ничего не дало. На следующее утро были допрошены водители автобусов шестого маршрута, швейцары служебного театрального входа со стороны Кертнерштрассе, но никто из них не вспомнил ни девочку, ни мужчину соответствующей внешности.
Полиции было известно почти точное время, когда Дагмар Фурих вышла из дома и отправилась на автобусную остановку. Старший комиссар Кронер нашел девочку такого же возраста и с ее помощью проверил, сколько времени потребовалось Дагмар, чтобы добраться до театра. Фурих должна была приехать на Кертнерштрассе приблизительно в 16.31, а с убийцей могла встретиться около вращающихся дверей где-то в 16.38. Это было все. Пятна крови на дверях, вероятно, остались от прикосновения окровавленной перчатки иди рукава, но это не были отпечатки пальцев. Представлялось маловероятным, что преступник сам поранился и измазал дверь собственной кровью. Из лаборатории вскоре поступило сообщение: речь идет о крови той же группы, что и у убитой Дагмар Фурих.
Судебный врач установил, что орудием убийства послужил кинжал или нож шириной примерно четырнадцать миллиметров и длиной не менее двенадцати сантиметров. Приняв во внимание силу, с которой были нанесены семнадцать колотых ран, он пришел к выводу, что это был не складной нож, а кинжал с прочно закрепленным клинком. Сообщения о вероятном орудии убийства попали в газеты вместе с описанием преступника, и в полицейском управлении беспрерывно звонили телефоны. Несколько человек были убеждены, что видели, как убийца выходил из здания театра, одна женщина даже утверждала, что на рукаве ее шубы были следы крови: возможно, он вытерся о ее рукав. Согласно одному утверждению, на убийце было зимнее пальто, но у него не было портфеля, в других сообщениях говорилось, что. он был только в сером пиджаке. То он был молодой с красивым лицом, то лицо его было изрыто оспой. То он был высокий, стройный, то маленький и коренастый. Преступником мог быть кто-то из работников театра, так как судя по всему, он ориентировался в здании театра, однако это мог быть и любой человек, открывший двери и вошедший внутрь, поскольку для входа в здание не требовалось никакого документа, и посетители у дежурных при входе не отмечались. К тому же у боковых входов, которые были также открыты, вообще никто не дежурил.
