– Это должно занять у нас не больше семи минут, – уверенно заявляет Эвелин.
Она ошибается, потому что это занимает у нас весь остаток дня. И потом – прекрасный вечер, когда мы пьем чай на веранде, слушая пение цикад и наблюдая появление первых звезд. Эвелин вдруг говорит:
– Ты слышал когда-нибудь об Утреннем Облаке?
– Нет, – признаюсь я, понимая, что речь идет о каком-то названии, имени.
– Не может быть! – восклицает она. – Для меня это целая жизнь!
Она уходит в дом, и через несколько мгновений воздух наполняет тихая и необычайно прекрасная мелодия свирели. Эвелин возвращается ко мне, и долго мы слушаем льющееся пение инструмента, кажется, ожившего и обретшего душу. И я понимаю, что ничего лучше не слышал до сих пор.
В пение вплетается голос Эвелин, ставший необычайно мягким. Она рассказывает:
– Утреннее Облако родилась в самом начале смутного времени. Ее отец и старшие братья были убиты в разгоревшейся войне, когда она была еще совсем маленькой, поэтому она не могла сожалеть об их гибели больше, чем о гибели любого другого, павшего жертвой кровавых раздоров. Ее мать умерла от одной из болезней, которые стали распространяться вместе с голодом. Четырехлетняя девочка осталась одна. Ее могли бы подобрать уходящие от наступающих врагов крестьяне, но они были слишком озабочены собственными детьми: в то время каждый рот считался лишним.
Деревня опустела. А потом пришел один человек – его все считали нищим – с сумой через плечо. Он ходил из дома в дом, но не прикасался ни к чему.
Увидев исхудалого, обессилевшего ребенка, он взял его на руки и отнес в свою хижину далеко в горах. Там и выросла Утреннее Облако, превратившись в девушку необычайной красоты. Старик, – а он уже был стариком до того, как она появилась на свет, – очень любил играть на свирели, и, конечно, он обучил этому свою приемную дочь.
С самого детства она полюбила этот музыкальный инструмент, так как во всем мире хаоса и разрушения только он нес покой и мир. И скоро старик стал замечать, что он сам заслушивается ее игрой не как учитель, но как человек. Тихая песня свирели проникала в самые укромные уголки долины, где они жили, докатываясь до вершин склонов, ведущих дальше, к облакам, и отражалась в мелодичном шепоте кристально чистых горных ручьев. Само небо было ей вдохновением.
Наблюдая, как она взрослеет и набирается завораживающей красоты, старик, скрепя сердце, принял решение. И однажды он сказал Утреннему Облаку:
