Люинь стал напряженно размышлять, какое обвинение можно предъявить жене маршала, и вскоре распорядился изменить направление следствия.
Элеонора Галигай страдала сильными припадками ипохондрии – болезни, почти неизлечимой в то время.
Еще при жизни мужа она, с согласия Марии Медичи, пригласила к себе врача-еврея по имени Монтальто (лечение у еврея требовало также разрешения Папы, и Галигай получила его). Одновременно она пользовалась услугами монахов, лечивших ее словом Божиим.
На основании этих фактов следователи вынесли обвинение: лечась в одно и то же время у еврея и монахов, Галигай предавалась магии и колдовству.
Представленные суду свидетели несли откровенную чушь о сношениях маршальши с нечистым, их «показания» к тому же были основаны исключительно на слухах. Дикость и нелепость обвинения заставили пятерых судей отстраниться от участия в процессе. Однако остальных членов парламента Люинь сумел убедить, что королю нужен смертный приговор над Галигай только для того, чтобы иметь возможность помиловать ее на эшафоте. Судьи поддались на эту уловку. Признав, что маршал д'Анкр и Элеонора Галигай, его супруга, предались иудаизму и колдовству и, следовательно, оскорбили божественное и человеческое величие, они постановили: «Память мужа да будет проклята на вечные времена, а жена, как живая, будет подвергнута смертной казни: голова ее должна быть отрублена на эшафоте, который будет воздвигнут для этой цели на Гревской площади. Ее голова и туловище затем будут брошены в огонь и превращены в пепел. Поместья, которые они получили от короны, должны быть присоединены к государственному имуществу; другие поместья и имущество, движимое и недвижимое, конфискуется в пользу короля».
8 июля 1617 года Галигай была казнена. Страшно опухшая из-за водяной болезни, поразившей ее в тюрьме, она сохраняла ясность духа и мужественно встретила смерть. «Не испугавшись приготовлений к смерти, – пишет современник, – она приняла ее с геройской и христианской твердостью, способной тронуть самое черствое сердце. Ярость народа превратилась в сострадание, и даже те, которые более других желали ее погибели, теперь плакали».
«Как много собралось народа, чтобы видеть смерть несчастной!» – были ее последние слова.
Конде после свержения Марии Медичи надеялся получить свободу, но его письма к королю по-прежнему оставались без ответа. Его жена, поселившаяся вместе с ним в Бастилии, не могла утешить его. Вскоре принц опасно заболел. Люинь, испугавшимся ответственности за возможную смерть принца крови, перевел Конде в Венсенский замок, где условия содержания были несравненно лучше.
