— Надолго, Виктор Иванович?
— Самое большое — на два дня, — любезно ответил Степанов и положил на стол деньги, по крайней мере, дней за пять.
— Тут много…
— Остальное вам, — добродушно сказал Степанов.
— Благодарствую…
И, услужливо подхватив чемодан, портье шепотком спросил:
— Мадмуазель не потребуется?
— А что? Есть что-нибудь приличное?
— Не извольте-с беспокоиться, высший сорт! Не доучилась в гимназии по причине, извиняюсь, переполоха!
Степанов порадовал портье, согласно кивнув.
Ступив на первую ступеньку, Виктор Иванович обернулся:
— У вас, надеюсь, не шумно?
— Что вы-с! Тихо-с! Жильцов раз, два — и обчелся.
Внизу уже ожидал новый постоялец: по документам Петр Михайлович Шрейдер, по выправке и манере разговаривать — бывший офицер. Шрейдеру портье предложил седьмой номер — он тоже попросил поселить его невысоко. В отличие от Виктора Ивановича, Шрейдер оказался скуповат: предупредил, что проживет с неделю, а заплатил за пять дней, и на чай не дал. И еще предупредил, что если кто будет его спрашивать, то он может принимать гостей только от четырех до шести вечера, а все остальное время будет отсутствовать.
Проводив Шрейдера, портье позвонил по телефону:
— Давай сейчас. По-моему, кусок.
Минут через десять в холл вошла особа неопределенных лет в черной, отороченной серым мехом тальме и в шляпе с огромными полями. Черная вуалетка была опущена до подбородка.
— Девятый, — деловым тоном сказал портье. — Постучись сначала, Ларочка.
— Рошохо, тикко, — на жаргоне ответила мадемуазель, что в переводе на общепринятое означало: «Хорошо, котик!»
Через полчаса она быстро спустилась в холл и на молчаливый вопрос портье со злым пренебрежением бросила:
— Кусок! Скотина…
Утром первым появился Шрейдер. Сдал портье ключ.
— Буду в три!
Портье обещал передать это своему сменщику. Вслед за Шрейдером спустился Виктор Иванович и, также передав ключ, сообщил:
— Буду в три…
На Шрейдера, который задержался около трюмо, поправляя редкие рыжеватые волосы, товарищ Степанов не обратил никакого внимания.
Едва за Степановым захлопнулась дверь, Шрейдер быстро вышел.
Петр Михайлович Шрейдер был действительно Петром Михайловичем, только не Шрейдером, как значилось в документах, а Казарновским, капитаном второго ранга.
Настоящее имя Виктора Ивановича было Борис Викторович, а фамилия — Савинков.
Савинкову шел сороковой год. Сын судьи из Варшавы, отчисленный в свое время из Санкт-Петербургского университета за политическую неблагонадежность, вел на редкость бурный образ жизни. Вступив в партию социалистов-революционеров, он вскоре стал одним из руководителей «боевой организации».
