Сорген благоразумно держался в глубине орды, ближе к правому ее флангу, и всегда был голов взлететь в воздух. Толчея плотной схватки – не для колдунов. Всегда можно оказаться жертвой случайного удара или свалиться под копыта коней от неловкого удара собственного союзника. Судя по знамени с белой рукой, сжимающей серебряный меч, Юлайни считал себя неуязвимым и сражался в самой гуще… или же оказался там случайно, из-за неожиданности атаки противника. Через некоторое время, когда энгоардцы подались под натиском кочевников на восток и стало ясно, что им ни за что не устоять, Юлайни взмыл вверх из губительных объятий рукопашной. Он что-то кричал и косил мечом врагов направо и налево, не собираясь отступать. На мгновение Сорген задумался над тем, что за человек этот Юлайни, Скоморох с обезображенным лицом, весельчак и любитель выпить. Прямой, безрассудный, смелый и чуть туповатый? Он парил над головами сражающихся, разрывая кочевников на куски мощными заклинаниями, которые он выкрикивал сильным, прорывающимся через другие звуки голосом. Язык Белых звучал, как песня смерти для тех несчастных, что оказались рядом с волшебником и были обречены. Брызги крови и лохмотья мяса, клочья кожаных одежд и скрученный в бесформенные куски металл разлетались вверх и по сторонам на многие сажени.
В том месте, где неистовствовал Юлайни, кочевники дрогнули и отшатнулись. Раздались новые вопли – теперь не победный, торжествующий "Вур!", а жалкое, пораженческое "Хени! Хени!". Бронированные Энгоардцы с воодушевлением вгрызлись в толпу степняков, вырубая их, выкашивая, как косари пшеницу. Но – что за безрассудство и гибельная неосторожность! В своей ярости Юлайни совсем забыл о собственной защите, словно веря, будто никто здесь не сможет поднять на него руку. Быть может, он не мог представить, что в толпе диких кочевников может спрятаться колдун, что кто-то, высший по своему положению, может скакать среди них без знамени, как простой воин? Или же в азарте битвы Скоморох просто забыл обо всем, кроме сеяния смерти, легкой и сладкой для его взора. Сорген, не покидая седла, запустил в него молнией, самой мощной, которую только мог послать. От Юлайни густыми ворохами полетели искры; доспехи превратились в капли расплавленного металла, красным дождем пролившиеся на головы его воинов. Одежда почти полностью слетела с Юлайни, превратившись в пепел и черные лохмотья, но сам он каким-то чудом остался жив, хотя и был оглушен. Раскинув руки, полуголый и закопченный Скоморох застыл в воздухе на последнее мгновение. Какой-то кочевник, безвестный и жалкий, с расстояния в пять саженей пустил ему в глаз стрелу. Юлайни перевернулся вверх ногами и упал, исчезнув в толпе рыцарей навсегда.
