– А вот и не заметил.
– Слушай, посторонним сюда ходить нельзя. Это частное владение.
– Никакое не частное. Это сад мисс Даррант, а она умерла. Зайти сюда может любой, кому вздумается.
Я тычу пальцем в табличку, мимо которой Барбара только что проползла:
– Ты что, читать не умеешь?
Она оборачивается:
– А что такое «Баз. Фход васприщен»?
– «База. Вход воспрещен»:
– Здесь написано «Баз. Фход васприщен».
Я корчусь от стыда за Кита и тупо повторяю:
– Написано «База. Вход воспрещен».
– Неправда. И потом, очень глупо писать про баз; всякому и без слов видно, что это баз.
– Сама ты глупая, талдычишь какую-то чушь.
– Это «баз», по-твоему, чушь? – спрашивает она и, опустив подбородок на колени, внимательно смотрит на меня.
До нее только теперь дошло, что мое невежество отнюдь не ограничивается орфографической безграмотностью.
Но и я уже начеку. Стало быть, слово «баз» что-то такое значит…
– Выходит, ты не знаешь, что такое «баз»? – тихонько спрашивает Барбара.
– Конечно, знаю, – презрительно бросаю я.
И правда, догадываюсь, хотя бы по ее тону. Во всяком случае, понимаю, что «баз» из разряда словечек вроде «перси» или «жиды»: от таких слов только и жди подвоха – ни с того ни с сего вдруг оказываешься в кольце неприязненно ухмыляющихся физиономий, обладатели которых эти слова прекрасно знают, а ты – нет. «Баз», да-да… Из глубин памяти всплывает что-то смутное, стыдное, случайно подслушанное и по-своему осмысленное. Вонючее, что ли?
– Не знаешь, не знаешь! – дразнит Барбара.
– А вот и знаю.
– Ну и что же это?
– Не скажу.
Не скажу, потому что мое смутное воспоминание перерастает в уверенность. Я же прекрасно знаю, что такое «базы». Это укромные будочки, стоящие в Закоулках на задах каждого домишки, – своеобразные местные уборные, причем на редкость омерзительные, микробы там так и кишат, и будки эти я обсуждать не намерен.
– А лицо-то у тебя все стало склизкое, – хихикнула Барбара.
Я молчу, не снисходя до ответа. «Склизкое»! Кто ж на такое девчачье слово станет реагировать?
– Все потому, что ты рассказываешь враки. А сам этого слова не знаешь.
– Слушай, шла бы ты отсюда, а?
Я бросаю взгляд в сторону дома Хейуардов. С минуты на минуту на садовой дорожке появится Кит… перейдет улицу… проползет тайным ходом под кустами… и обнаружит, что в нашем укрытии не протолкнуться: тут устроилась Барбара Беррилл со своим кошельком, высоко торчащими коленками, аккуратно прикрытыми юбочкой школьного платья, и трусиками, во всей красе белеющими из-под подола. Ее-то Кит, разумеется, ругать не будет, он и разговаривать с ней не станет – в точности как его отец, который меня никогда не ругает и вообще ко мне не обращается. Отвечать за нее перед другом буду я – отвечает же он за меня перед своим отцом. Кит взглянет мне в глаза и чуть улыбнется насмешливой улыбкой. Я вспоминаю про наточенный штык, лежащий рядом, в запертом сундучке; вот сейчас придет Кит и чиркнет лезвием по моему горлу за то, что я нарушил клятву хранить нашу тайну.
