Эти годы представляются мне сейчас в виде незаконченных полотен, причем на каждом из них изображены различные пейзажи, нарисованные одной и той же неумелой рукой. В моем воображении пробегали картины то здешней пустыни, то Анд и даже Арктики, и каждая из них пробуждала тоскливые воспоминания о неосуществленных мечтаниях. Прошло, однако, еще полтора года, прежде чем мне удалось закончить свои карты в Новой Зеландии и я вернулся в Англию и снова стал испытывать какую-то душевную пустоту, которая породила во мне новые идеи.
Я просматривал сентябрьский номер «Поляр рекорд» за 1957 год. Этот журнал издавался Полярным научно-исследовательским институтом имени Р. Скотта. Особое внимание привлекла в нем карта Северного Ледовитого океана, на которой были изображены пути дрейфующих станций. Я нанес на эту карту пути американских научных дрейфующих станций и был поражен, обнаружив, что дрейф льда имел определенную закономерность, показывавшую два его течения: одно – медленное движение по часовой стрелке, ясно выраженное в западной части Северного Ледовитого океана, и другое – более быстрое, берущее начало севернее Новосибирских островов. Второе проходило через полюс и выходило за пределы Северного Ледовитого океана между Шпицбергеном и северо-восточными берегами Гренландии.
Мне пришла в голову мысль, что партия из четырех человек и трех собачьих упряжек, выйдя с мыса Барроу (Аляска) и двигаясь с нартами через Северный полюс к северо-восточному берегу Гренландии, сможет благодаря попутному дрейфу плавучего льда проходить в среднем 14 миль в день и, таким образом, совершить трансарктическое путешествие за сто тридцать дней. При этих первых грубых расчетах я не принимал во внимание, что путь в 1850 миль от Барроу до северо-восточной Гренландии при движении по полярному льду следует увеличить по меньшей мере на тридцать процентов; к тому же я тогда не изучил еще отчетов прежних исследователей, пытавшихся добраться до Северного полюса. Возможно, это было только к лучшему, так как если бы я знал, сколько лет тяжелого труда, несбывшихся надежд и разочарований мне предстоит пережить, то не ознакомил бы 20 апреля 1964 года со своими набросками сэра Вивьена Фукса.
План был весьма приблизительный, и в последующие годы его пришлось менять много раз. И все же он оказался настолько реальным, что сразу привлек внимание сэра Вивьена Фукса. В результате беглого знакомства с отчетами прежних исследователей я внес поправки в свои первоначальные наброски, так как понял, что рассчитанный на сто тридцать дней бросок был нереален, и предложил шестнадцатимесячное путешествие, во время которого весь период полярной ночи партия посвятила бы научным исследованиям. В предложении, сделанном мною сэру Вивьену Фуксу, указывалось, что я намереваюсь выступить с мыса Барроу 1 августа 1966 года.
