Поигрывая кольцом на пальце, Амеротк продолжал рассуждать. Почему божественному фараону слали проклятия? Была ли его смерть своего рода приговором? Но в таком случае речь шла уже не о пренебрежении обязанностями, а об убийстве. И почему на суде обошли молчанием факт осквернения гробницы? Завтра он затронет этот вопрос. Но ему следует соблюдать осторожность: говорить об этом нельзя ни с кем. Даже намека на то, что фараон стал жертвой заговора, будет достаточно, чтобы ввергнуть Фивы в состояние смуты. А если он не сможет ничего доказать, то станет не первым судьей, чья отставка будет подписана царским картушем.
Амеротк коснулся головой стены, с удовольствием ощущая ее прохладу. В дверь постучали, но он не пошевелился, погруженный в свои мысли. Он отправится вечером домой и проведет его в спокойном размышлении. Он переберет в памяти все, что видел и слышал. Сетос был орудием в чьих-то руках. Но кто так упорно настаивал на обвинении? Наследник Тутмоса совсем еще ребенок. Но кто же тогда? Хатусу, супруга фараона? А может быть, за этим стоит великий визирь Рахимер? Или полководец Омендап, завидовавший Менелото? Есть еще коварный Бейлетос, главный писец Дома Серебра. Это мог быть и он. Амеротк вспомнил, как когда-то, играя среди утесов из песчаника, возвышавшихся над Фивами, он оказался в глубокой темной пещере. Теперь его охватило такое же чувство, как и в те давние времена. И ему подумалось, что в темных углах притаилось в ожидании немало ужасов.
Стук становился все настойчивее. Амеротк поднялся и отпер дверь. Асурал ужом проскользнул внутрь. При скудном свете масляных плошек его лицо казалось мертвенно бледным, а глаза, смотревшие обычно с довольным прищуром, теперь беспокойно бегали по сторонам. Он был без шлема и выстукивал нервную дробь по рукояти меча, вырезанной в виде головы шакала.
– Амеротк, – зашептал Асурал, словно они находились не в пустом помещении, а среди толпы народа, – ты представляешь, о чем там говорилось?
– Я выслушивал показания свидетелей.
– Не нужны мне твои хитрости. – Асурал вытер обильно выступивший на круглой голове пот и промокнул ладонь об одежду. – Ум у меня не такой острый, как твой. Я всего лишь солдат, честный и прямой.
– Я всегда очень недоверчиво отношусь к людям, которые заявляют о своей честности и прямоте, – ответил Амеротк. – И не нужно играть со мной в добродушного простака, Асурал. Ты хитер и ловок, и пусть телу недостает проворства, но на медлительность ума тебе жаловаться никак не стоит. – Он похлопал Асурала по руке и продолжал:
