– Это поистине удивительная история, – сказал я Башарату, когда тот закончил. – И великий соблазн для каждого, кто еще не решил, стоит ли ему воспользоваться Вратами лет, – добавил я с легким упреком, ибо подобные выдумки всегда были в большом ходу у рыночных торговцев, расхваливающих свой товар.
– Ты мудр, мой господин, – с поклоном ответил Башарат. – Но напрасно подозреваешь меня во лжи. Аллах кого хочет – вознаграждает, кого хочет – наказывает, и никакие Врата не в силах изменить того, что предначертано человеку свыше.
Я кивнул, ибо в те минуты мне казалось, что я понял его слова.
– Ты имеешь в виду, – сказал я, – что если с помощью твоих Врат какой-то человек сумеет избежать бед, которые пережил его более поздний двойник, то на него могут обрушиться другие несчастья?
– Прости меня, мой господин, если я плохо выразил свою мысль, – возразил Башарат. – Но тот, кто пользуется Вратами, вовсе не выбирает свою судьбу, которая может оказаться такой, а может – и несколько иной. Нет, Врата лет – это нечто вроде потайного хода, по которому ты можешь попасть во дворец скорее, чем если бы шел через главные ворота. Дворец останется неизменным вне зависимости от того, каким путем – длинным или коротким – ты туда добрался.
Признаюсь, эти слова удивили меня.
– Значит, будущее предопределено? – спросил я. – И оно так же неизменно, как и прошлое?
– Говорят, искупление и покаяние – единственное, что способно перечеркнуть прошлое.
– Я тоже слышал об этом, однако не имел возможности убедиться в истинности сего высказывания.
– Весьма прискорбно, мой господин. Как бы там ни было, я могу сказать только одно: будущее не меняется, что бы мы ни предпринимали.
Я ненадолго задумался.
– Ты хочешь сказать, мудрец, – проговорил я, – что если кто-то узнает о своей кончине, то никак не сможет ее избежать?
Башарат утвердительно кивнул.
Все это повергло меня в недоумение, и я некоторое время молчал. Потом я подумал, не может ли подобная предопределенность служить чем-то вроде двадцатилетней гарантии безопасности.
– Предположим, – сказал я, – с помощью твоих Врат человек узнал, что двадцать лет спустя он будет жив и здоров. Означает ли это, что в продолжении указанного срока никто и ничто не сможет ему повредить? Может ли такой человек быть уверен, что с ним ничего не случится, даже если он будет участвовать в самых страшных битвах или подвергать свою жизнь иным опасностям?
– Я не задумывался об этом, – ответил Башарат. – Но вполне вероятно, что человек, который намерен поступить столь безрассудно, при первом же посещении будущего узнает о своей давней кончине.
