– Да ведь, наверное, не в том дело, что дочка ваша перезанималась? Или вернее – не только в том дело, не так ли, Анна Сергеевна? – мягко сказал Семен.
– А в чем? В чем еще?! И какое вам дело?
– Я же объясняю, – сказал Костя, – у нас есть сведения, что ваша дочь перенесла сильное душевное потрясение. И связано это с неким человеком или людьми, ведущими… ну, определенные научные работы… Мы интересуемся этими людьми, понимаете?
Женщина безвольно сложила руки на коленях, опустила голову, и стало заметно, что она вся в некрасивых клоках и пятнах седины.
– Вы, наверное, из КГБ? – сказала она наконец спокойно. – Так бы и сказали сразу, а то все кругами ходите… Ничем я вам, товарищи чекисты, не смогу помочь. Только одно скажу: никаких иностранцев у ней знакомых не было, это точно. А после того как из детсада ушла, она и домой-то редко заглядывала. Может, я сама виновата: все пилила ее, мол, хватит гулять, надо серьезным делом заняться. А занималась она…
Женщина вздохнула, с опаской исподлобья глянула на гостей.
– Ну, чего уж скрывать… В церковном хоре она пела. Тем и жила.
– Где? В какой церкви? – быстро спросил Семен.
– В церкви Успения Богородицы, в селе Романово… Это недалеко, по Киевской дороге… Там где-то рядом и комнату снимала.
– А адрес вы знаете?
– Вы мне только правду скажите, товарищи чекисты, ей за это что будет? – Женщина переводила глаза с Семена на Костю, а потом, выбрав Костю, жалобно попросила: – Только честно скажите!
– Анна Сергеевна, ну что же вы такое говорите? – мягко укорил ее Костя. – Да пусть пела, разве это запрещено! Никто вашу дочь не думает преследовать, честное слово. Нам нужны только люди, с которыми она общалась в последнее время.
– Я-то там не бывала ни разу, но Люда сказала, что она живет… Нет, не в самом селе, – женщина силилась вспомнить, но что-то застило ее память. – Рядом – поселок дачный… Забыла название… Сосновка, что ли? Нет, не помню…
Семен досадливо хлопнул ладонью по коленке, и женщина вздрогнула.
– Извините, – сказал он. – Может быть, детали вспомните? Что за дом? Что за хозяева?
– Да, помню! – обрадовалась Анна Сергеевна. – Помню! Люда говорила, что от поселка до церкви ей четверть часа идти – сначала лесом, а после полем. Что хозяйка – старушка. И еще в доме инвалид живет.
– Имя, имена не говорила?
– Имя? Ой, что-то крутится… То ли Михаил этот инвалид, то ли… Макар? Или Андрей?.. Нет, не помню.
– Костя, мы что-то не то делаем, – ожесточенно сказал Семен, когда сели в машину. – Мы делаем что-то не то, – повторил он размеренно и зло. – Не тебе объяснять, как я уважаю Деда. Он для меня и мать, и отец, и Альберт Эйнштейн. Но я не могу из-за любви к нему обслуживать его блажь, не могу! – сорвался он на крик.
