Молчание.
- Где господин X? - сердится режиссер. - Что он, не знает, что у нас чтение в лицах?
- Репетирует на сцене, - хмуро бурчит кто-то.
- Ах, так! Тогда я буду читать за него, - решает режиссер. - "Входит Иржи Данеш". "Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное"... Клара!
Молчание.
- Черт побери, где Клара?
Молчание.
- Где госпожа Y?
- Кажется, болеет, - мрачно предполагает кто-то.
- Уехала на халтуру, - провоцирует другой.
- Мари вчера говорила мне, - начинает ктото, - что у нее...
- Ладно, я прочту за нее, - вздыхает режиссер и во весь дух, точно его подхлестывают, читает диалог Данеша и Клары. Никто его не слушает. На другом конце стола завязывается тихий разговор.
- "Входит Катюша..." - выпаливает, наконец, с облегчением режиссер.
Молчание.
- Слушайте, мадемуазель, - сердится режиссер, - будьте повнимательнее! Ведь вы Катюша?
- Я знаю, - отвечает инженю.
- Ну, так читайте. "Первый акт. Входит Катюша".
- Я забыла роль дома, - мило заявляет Катюша.
Режиссер произносит что-то страшное и сам отбарабанивает диалог Катюши и Клары в темпе, в котором дьячок читает заупокойную на бедных похоронах. Один только автор пытается слушать, никто не проявляет ни капли интереса.
- "Входит Густав Вчелак", - хрипло кончает режиссер.
Один из актеров спохватывается и начинает искать в карманах пенсне; найдя, он листает роль.
- Какая страница?
- Шестая.
Актер переворачивает страницу и начинает бубнить свою роль мрачным, замогильным голосом.
"Господи боже мой, - ужасается автор, - и это удалой бонвиван!" Режиссер, заменяющий Клару, и актер, играющий удалого бонвивана, обмениваются заунывными репликами, которые должны были быть искрометным диалогом.
- "Когда вернется ваш сурпуг..." - уныло произносит бонвиван.
- Супруг! - поправляет режиссер.
- У меня здесь "сурпуг", - настаивает актер.
- Это ошибка машинистки. Исправьте.
- А пускай она переписывает как следует! - обиженно говорит актер, царапая карандашом в тексте.
Агонизирующий ансамбль постепенно набирает ходу и, наконец, несется вскачь. Вдруг - стоп! в одной роли не хватает фразы. Снова стоп! - здесь купюра: от слов "...была первая любовь" до "вы любите это блюдо?" Еще раз стоп: перепутаны роли... Поехали дальше. Косноязычно, торопливо, заунывно звучит текст "нетерпеливо ожидаемой новинки". Актеры, закончившие свою роль, встают и уходят, даже если до конца пьесы осталось три страницы. Никто не интересуется, чем кончится интрига. Наконец звучит последнее слово и наступает молчание - первые интерпретаторы взвешивают и обдумывают пьесу.
