– Как хочешь. Я их разделаю.
– Да.
– Ты в порядке?
Джорджи пожала плечами.
– Хочешь выпить?
– Нет.
– Как там твои сестры?
– Дерутся из-за денег.
– Уже? Вот черт!
– Кто сегодня был шкипером? Кто выводил «Налетчика»?
– Борис.
– Вот как!
– Я, если честно, не ожидал тебя увидеть, – сказал он.
– Ты хочешь, чтобы я уехала?
– Вовсе не обязательно тебе уезжать.
Джорджи смотрела, как суда подходят к стоянкам – бронзовые силуэты на фоне закатного солнца.
– Хотя, я думаю, у меня есть полное право не просить тебя, – сказал он.
– Просить?
– Ты можешь оставаться на своих условиях. Правда. Мне все равно.
Джорджи смотрела на сухую, белую кожу у себя на коленях.
– Я и мальчики, – пробормотал он, – мы очень ценим то, что ты сделала для нас.
– Кажется, у вас здесь была настоящая сходка.
– Вроде того, – сказал он, отворачиваясь, чтобы вымыть руки. – Джошу кажется, что он доставил тебе много неприятностей, и ему от этого плохо.
– Потому что моя мама умерла?
Джим сполоснул руки и вытер их. Даже с того места, где она сидела, было видно, какие они огромные и коричневые, как изрезаны шрамами.
– Они не идиоты. Они все понимают. Они уже умеют слышать разные вещи. У каждого пацаненка в городе есть отец или брат на катерах. Я не хочу, чтобы они чувствовали, что это их вина.
– Что?
– То, как ты себя чувствуешь. То, что ты делаешь. Я себе яйца скручиваю, чтобы быть благоразумным и не сорваться, Джорджи.
– По мне, так это двойственная позиция.
– Я было подумал, что ты будешь чертовски мне благодарна за мое полное гребаное безразличие, – сказал он, разгораясь от ее наглого, глупого тона. – Любой другой в этом городе на моем месте выбил бы тебе зубы и выкинул за порог, как блевучую кошку.
«Вот оно, – подумала она. – Вот то, чего ты всегда боялась. В глубине души».
– Ну, – сказал она и услышала в своем голосе биение сердца, – девушка должна быть благодарна судьбе, что оказалась в руках джентльмена.
– Чертовски верно.
– Так что Бакриджи смыкают ряды. Не выносить сора из избы. Показать всем, что у нас больше нет разногласий?
– Ты даже и не поймешь, в чем дело, Джорджи.
– А могла бы!
– Зачем ты это делаешь? Господи, твои сестры были правы. Ты думаешь, что слишком хороша. Ты превращаешь все вещи в дерьмо.
Она встала; она скорее оскорбилась, чем испугалась, но, когда он направился к ней, отступила.
– Сядь, – сказал он.
– Иди к черту.
– Я сказал, сядь, твою мать.
– Ты думаешь, ты чертовски культурный, – сказала она в последнем приступе неповиновения. – Потому что ты ходил в какую-то школу, где делают снобов, и читал Шекспира, и
