Сержант взглянул на Конута.
– Достаточно. Вот мы и выяснили, что хотели.
– Думаешь, он мог убить человека? – резко спросил Конут.
– Мастер Конут, – медленно проговорил полицейский, – я же не утверждаю, что он хотел это сделать. Но Карл достиг предела. Он был вне себя от ярости и, кто знает, что могло случиться.
Он лишил возможности Конута продолжать спор, сказав библиотекарю:
– Думаю, это все. Если, конечно, Мастер Карл не говорил еще чего-нибудь.
Студент помялся, а потом ухмыльнулся.
– Только одно. Уходя, он дал мне еще десять штрафных очков за курение на дежурстве.
Наутро Конута вызвали в Канцелярию для оглашения завещания Карла. Он не особенно удивился, узнав, что начнется единственным наследником. Однако был тронут. И опечален, так как ему сообщил об этом голос самого Карла. Запись наиболее важных документов на пленку была нововведением. Что ж, похоже на Мастера Карла – пребывать в уверенности, что распоряжения насчет его скромного имущества имеют первостепенную важность.
На пленке с изображением Мастера Карла были записаны несколько звучных фраз: «Будучи в здравом уме и твердой памяти, я завещаю своему дорогому другу, Мастеру Конуту…» Конут, щурясь, смотрел на изображение. Оно было полно жизни. Несмотря на то, что пленку с голосом можно подделать, как и любой документ. Но никто в мире не сможет подделать видеопленку так мастерски. Голос, который слышал сейчас Конут, гремел из миллионов телевизоров в течение десятилетий. Конут поймал себя на том, что не обращает внимания на слова, а пытается понять, когда именно Карл принял решение оставить все ему. Он смутно припомнил, что эту одежду Карл носил когда-то раньше, но когда он сменил ее на другую?
Теперь это не важно. Все, что касается Мастера Карла, уже не имеет значения. Динамик затрещал, и лицо Карла исчезло с экрана.
Лусилла тронула его за локоть. Чиновник бодро произнес: – Ну вот и все. Все ваше. Вот опись. Конут быстро проглядел список. Более тысячи книг – чиновники все подсчитали, наверное, трудились день и ночь! – на пятьсот долларов с небольшим. Одежда и личные вещи – Конут невольно улыбнулся – произвольно оценены в один доллар. Наличных денег чуть больше тысячи долларов, включая те монеты, что нашли у него в карманах. Доля в университетском пенсионном фонде – восемь тысяч четыреста шестьдесят долларов; задолженность по зарплате, высчитанная на час смерти – двести семьдесят один доллар; гонорар, причитающийся за использование пленок с его лекциями, – пятьсот долларов. Конут содрогнулся. Карла бы это задело, но его старые записи, действительно, использовали все меньше, появились новые профессора, новые методики. В списке значился также гонорар, причитающийся за мнемонические песни, совершенно возмутительный – пятьдесят долларов.
