– Винсент!
Не меняя позы, он повернул голову и с нежностью взглянул на свою любимую.
Тем временем толстяк успел прийти в себя от неожиданности и злобно прошипел:
– Парень, ты чего…
Этрих с силой ударил его в толстую розовую щеку кончиками трех вытянутых пальцев.
– Заткнись. Не возникай. – Тон, каким он это произнес, испугал бы любого. В нем явственно слышалось: «А иначе я тебя прикончу».
Глаза толстяка расширились от ужаса. Он оцепенел и даже не попытался шевельнуться.
Этрих выпрямился и махнул Изабелле рукой, чтобы она подошла. Когда она приблизилась, он подхватил ее чемодан, колеса которого промелькнули в воздухе в нескольких сантиметрах над лицом поверженного бородача, обнял ее и увлек за собой вперед, к выходу из здания аэропорта.
Толстяк не осмелился даже проводить своего противника взглядом, чтобы удостовериться, что тот исчез из виду.
– Неужели это и в самом деле твоя машина? Та самая, в которой катается безголовая Барби? – Держа в одной руке сэндвич, Изабелла неторопливо оглядывала изумительно чистый салон. Повернувшись к нему, она счастливо – впервые со времени их встречи – улыбнулась и, откусив изрядный кусок, пробормотала: – М-м-м, как вкусно, Винсент, спасибо!
Это также был один из их ритуалов – в каком бы из аэропортов США ни происходила их очередная встреча, Этрих всегда угощал Изабеллу сэндвичем с копченой говядиной, морковью и капустой. Изабелла никогда не ела в самолетах, утверждая, что ее трясет от этих прямоугольных коробочек, в которых стюардессы подают обеды. А когда Этрих навещал ее в Вене, она купила ему сэндвич с «венской колбаской» – самый вкусный, какой он когда-либо пробовал.
Они просидели в машине не меньше четверти часа, а он все никак не мог заставить себя повернуть ключ зажигания. Ему надо было привыкнуть к этому ощущению ни с чем не сравнимого счастья. Она была здесь! Его мир снова обрел былую полноту. Жизнь с того мгновения, как он увидел Изабеллу в аэропорту, стала казаться ему восхитительной. В салоне витал аромат ее одеколона, того самого, которым прежде пользовался Этрих. Во время их первого свидания Изабелла, потянув носом, буквально потребовала, чтобы он назвал ей марку, и заявила, что станет душиться только этим одеколоном «до конца своих дней».
Продолжая вслух восхищаться его умопомрачительно чистым автомобилем, она с жадностью ела сэндвич и прихлебывала крем-соду, свой любимый напиток, из пластиковой бутылки. Пока они и не пытались говорить о важном, о том, что заботило их больше всего. И это вполне устраивало Этриха. Изабелла, казалось, была счастлива просто ощущать его присутствие, и он был рад, что она чувствует в точности то же, что и он.
