Сдвинув брови, Джордан внимательно посмотрела на Фрэнка, а затем отрицательно закрутила рыжей головой.
– Мне так не кажется, – объявила она и вновь уткнулась в объявления. Однако через минуту задала следующий вопрос, на ту же тему. – А что такое шарпей?
– Большая складчатая собака. Во-от с такой… м-м… попой.
– Ее что, куда-то надо складывать?
– Нет, просто шарпей весь состоит из мягких бархатных складок. Но нам, думаю, шарпей не подойдет. Посмотри, нет ли там чего-нибудь попроще из собачьих пород.
Кэтрин улыбнулась еще шире: в самом деле, разве кому-нибудь удавалось что-нибудь скрыть от мамы? Хоть когда-нибудь?
– А как насчет бассета?
Джордан укоризненно посмотрела на отца: ну вот, мама все испортила. Теперь никакого сюрприза. Однако она выжидала, пока он скажет веское слово по поводу бассетов.
– Ну уж нет, – сказал он веское слово, ухмыляясь и поворачиваясь к жене, – в этом доме и так слишком иного длинных ушей.
Кэтрин вскочила, одарив его свирепым взглядом, изображая Эдварда Д. Робинсона в роли бандита. Бандит почему-то получился очень женственным и совсем не злым.
– Ах, так! Кому-то не нравятся мои уши? Зато теперь мы знаем, почему у папы лицо, как у боксера.
Джордан скорчилась от беззвучного смеха.
Газета смялась, когда Кэтрин дотянулась до дочери и ласково обняла ее:
– Что это вы вдвоем задумали?
Муж и дочь лукаво переглянулись, но не успели ничего ответить, поскольку утреннее спокойствие нарушилось пронзительным блеянием телефонного аппарата.
Фрэнк нехотя взял трубку. Больше всего не хотелось нарушать замечательную идиллию.
– Алло?
– Фрэнк? – голос глухой, сквозь шум и треск. Радиотелефон? – Это Боб Блетчер. Мы нашли еще одно тело. Я подумал, что ты захочешь взглянуть… Ты был прав… Он, похоже, снова убивает.
Фрэнк резко поднялся и сел на край постели.
– Да, пожалуй, я сейчас подъеду, – ответил он, чувствуя настороженный взгляд Кэтрин.
– На девяностом шоссе, по дороге к Снокуэлми, – голос Блетчера становился все слабее. Очевидно, связь ухудшалась.
– Хорошо. Встретимся там через полчаса.
Связь оборвалась, и Фрэнк положил трубку. Сидя на кровати за его спиной, Кэтрин с любопытством смотрела на мужа.
– Кто это был?
Фрэнк помедлил. Нужно ли говорить всю правду? Она, как и многие жены, не слишком жаловала его работу. Правда, Фрэнк не винил ее – работа, скажем прямо, была не из приятных. Он никогда не лгал Кэтрин, просто умалчивал о некоторых особо неприятных деталях. Супружеская дипломатия – великая вещь. Обученный ее искусству сумеет сохранить и любовь, и независимость, и внутренний покой. Если тебя спрашивают прямо – отвечай, если нет – промолчи.
