Властелин Некронда | страница 7
Каспар торопливо взвесил все возможности и, приняв решение, повернулся к лесику.
– Папоротник, бери Огнебоя. Я должен остаться с Май, так что выводить отсюда коня придется тебе.
Даже в самом отчаянном положении ему мучительно не хотелось покидать Огнебоя на попечение Папоротника. Благодаря приготовленному Рейной целебному отвару триночницы великолепный ориаксийский чистокровка уже полностью оправился от смертоносного яда. Каспар мог лишь молить судьбу, чтобы Папоротнику хватило сноровки совладать с норовистым и горячим жеребцом. Но все-таки лесик любил коня, а другого выбора у них не было.
Папоротник обладал даром понимать животных. Сам он в прошлой жизни был оленем, но, умирая, пожелал возродиться человеком – а такие желания всегда определяли облик, в котором душа вернется в мир при новом рождении. Каспар повстречал Папоротника, когда с тем происходили только первые, мучительные стадии преображения. Поскольку Папоротник не успел дождаться полного превращения в Иномирье, в мир живых он попал в промежуточном состоянии, хотя и стал более человеком, чем зверем.
В ответ на предложение Каспара лесик наморщил нос и, казалось, хотел возразить, но только спросил:
– А седельные сумки с зерном тоже можно взять?
– Забирай что хочешь! – еле сдерживаясь, закричал Каспар. – Только скачи! Встретимся за восточными стенами города. Удачи! – Он повернулся к остальным. – Чем меньше нас пойдет через дворец, тем лучше – меньше вызовем подозрений. Урсула, останешься с Рейной. Ты слишком отличаешься от кеолотианцев и внешностью, и одеждой, а Рейне как раз будешь очень полезна.
– Но, господин… – начала возражать Урсула. Каспар вскинул руку, не дав ей договорить.
– Делай, как я сказал. На споры нет времени. Он говорил резко, но ему предстояла важная и тяжелая миссия – нельзя ее загубить. Необходимо избавиться от Некронда, навеки спрятать его там, куда не добраться ни одному человеку. И чем меньше народу будет с ним в конце пути, тем лучше.
Земля вновь задрожала, и Рейна в страхе застонала, закрывая руками торчащий живот. Элергиан сорвался с места и, раздвигая плотную завесу пыльной паутины, что затягивала древний зал, бросился к двери, которая, по его словам, вела к винному погребу. Пыхтя от усилия, он отворил ее и сделал Каспару знак заходить.
– Сюда, Спар! Скорее! – поторапливал он. – Уходите! Вы подвергаете мою Рейну опасности. Идите!
Голос его звучал сочувственно, но в то же время и повелительно. Было ясно: маг готов наброситься на всякого, кто поставит под угрозу благополучие Рейны.