Вокруг учебной площадки в середине укрепленного лагеря собралась изрядная толпа легионеров, жужжавшая, как разворошенный улей. То и дело кто-нибудь выкрикивал грубоватые слова одобрения или гневные тирады в адрес земляков – особенно громко шумели и сквернословили гандеры.
Между дерущимися расхаживал один из прибывших с Орантисом столичных офицеров – самый молодой, едва ли не мальчишка.
«Герцогов племянник, паж…» – припомнил Сапсан и поморщился. Столичные дворяне самим фактом своего существования вызывали у него острые приступы головной боли.
Молодой тарантиец, ловко лавируя среди так и летающих вокруг дубинок, рук и ног, находил время для каких-то замечаний, бросаемых тому или иному палочному бойцу. Имели они смысл или же служили тарантийцу средством показать важность порученного ему дела, Сапсан на таком расстоянии расслышать не мог. Однако он отметил плавность и точность передвижений пажа в самой гуще дерущихся – тот двигался, словно тонко чувствующий ритм танцор, не петляя или прыгая, и не останавливаясь, ровно и достаточно спокойно для сложившейся вокруг толчеи перемещаясь к интересующим его парам. Синий плащ с верноподданническими золотыми львами был перекинут через согнутую в локте левую руку, открывая сияющую кольчужную рубаху, правая небрежно лежала на навершии тонкого длинного меча.
На поясе, излишне тяжелом для столь хрупкой фигуры, угадывался кинжал и еще какая-то режуще-колющая снасть, справа висел на цепочке рожок, однако при всем при этом тарантийский юноша, увешанный как ковер со стены оружейной лавки, двигался во всей этой сбруе не без изящества и достоинства – и хваленый плащ не волочился по грязи, и мелочи не болтались и не бряцали, и меч, подвешенный без портупеи – на кавалерийский восточный манер, высоко и почти горизонтально, – не цеплял дерущихся и не путался между ног… словом, не происходило ничего такого, чего ожидали от столичного франта бывалые вояки, собравшиеся посмеяться над неженкой, назначенным учить гандерландских парней держать в руках оружие.
Меж тем поединщики начинали выдыхаться, дубинки взлетали вверх все медленнее и медленнее, движения новобранцев стали как у подгулявших заморийских матросов. Тарантиец почувствовал, что занятие следует прервать, и остановился, набрав в легкие побольше воздуха для команды, когда из своего шатра вышел и направился к открытой площадке герцог Орантис.
Сапсану неудержимо захотелось сделать что-нибудь безобразное, словно он снова был молодым дуэлянтом-забиякой из затерянного в предгорьях Киммерии гарнизона, словно не было за плечами четырех десятилетий изнурительной войны, крови и грязи, а была лишь молодая сила и злоба на придворных хлыщей. Не успев осознать всю опасность и глупость того, что он собирается сделать, Сапсан, Черный Коршун Приграничья, чья голова седа от побед и поражений, словно окружающие снега, громко хлопнул в ладоши и хриплым, срывающимся голосом отдал команду…
