* * *
Сати разжёг огонь в пещерке. Он уже успел сбегать к ручейку, чтобы немного отмыть лицо и руки, а также затащить Воина внутрь. Устроив его у стены, Сати отполз подальше к другой стороне пещеры. Горевший посреди костерок весело трещал.
Волнение Сати постепенно улеглось. Если верить россказням, то Сила Ночи должна затмить все его мысли. Не похоже, чтобы это было так. Он спокойно думает о том, о чём хочет.
Например, о том, что дома его будут ругать.
Сати прислонился спиной к влажной стене пещерки и закрыл глаза. Запахи поля, воды и костра смешивались, и напоминали ему ночёвки в пустоши осенью. Тогда пустоши становятся скучными, ещё более дикими, и без костра не обойтись.
Воин Тени не шевелился до сих пор. Не было слышно даже неглубокого дыхания. Иногда Сати взволнованно косился на кованые доспехи, с изображениями чёрного солнца - знака Ночи, и сжатой в кулак ладони - знака Смерти. Золото тускло блестело, отражая огоньки костра.
Мускулистые, сильные руки поглощённого Силой Ночи человека были покрыты непонятными Сати знаками. На холодном и мёртвом лице не отражалось совершенно ничего. Тем не менее, Сати бросало в дрожь от одного вида страшных ран на теле Воина Тени.
Он ёрзал на песке. Его так и подмывало убежать отсюда подальше, тем более, что с точки зрения Света он уже совершил настоящее преступление, но словно стены были вокруг него. Он даже поднялся, но, шагнув к выходу из пещерки, словно ударился о камень. Прозрачная стена перед ним не торопилась пропускать его.
– Я понял, - грустно и тихо сказал Сати, садясь снова на песок. Костерок, казалось, был, кроме Сати, единственным живым существом в пещерке. Монолитная, словно каменная фигура воина будто бы выступала прямо из стены, как диковинная и наводящая ужас статуя.
Ему вспомнилось, как однажды старый дед Тифий, редко когда выходивший, на потеху детворе, любившей дразнить его, из дому, собрал вокруг себя кучку ребятишек и тихим, по-старчески сиплым голосом, поглаживая клочками свисающую седую бороду, рассказывал им о Тёмных Временах, о войне за Камень Света. Тогда даже Сати слушал, открыв рот.
– Отец моего отца, - вещал Тифий, сильно кашляя, - был участником той войны. Он рассказал мне эту историю, когда я был таким же ребятёнком, как и вы, и наказал сделать так, чтобы история эта не забылась…
Кто-то громко удивился тому, что дед Тифий когда-то мог быть мальчишкой их возраста. Старик сурово посмотрел на него из-под косматых бровей и покачал у него перед носом скрюченным синеватым пальцем с чёрным обломанным ногтём.
