— Серёженька, который в стихаре мальчик, наш соловушка звонкий — псаломщик, именинник ведь завтра, ангелочек наш чистый — шепотом пояснила Клавдия Ивановна — Радонежский-то чудотворец Сергий — Серёженькин Ангел покровитель!
— Так, завтра праздник Сергия Радонежского?
— Его, его, Алёшенька, всероссийского нашего Игумена, столпа русского монашества, исцелителя девочки моей, Катеньки, милостивого! Вон она сама, видишь? — поближе к его иконе с мощевичком, встала, молится голубушка моя многострадальная!
Посмотрев, я увидел Катю, медленно и сосредоточенно накладывающую на себя крестное знамение. Весь её облик был — воплощённая кротость и молитва. — Господи, помоги ей! — подумал я и перекрестился.
Внезапно, вслед за шорохом открываемой в центральных, «царских», вратах алтаря завесы, приглушённый рокот прокатился по храму и всё стихло. Ярко вспыхнуло и засияло начищенное Флавианом паникадило, плавно распахнулись створки царских врат, тягучий смолистый аромат ладона лёгким облаком выплыл из алтаря и распространился по всей церкви. Мерное позвякивание кадила в алтаре было единственным звуком в замершем в благоговейном молчании храме.
Позвякивание смолкло.
«Слава Святей, и Единосущней, и Животворящей, и нераздельней Троице, всегда, ныне и присно и во веки веков!»- прозвучал неожиданно сильный, чистый, звучный, сдержанно ликующий, юношески звонкий голос Флавиана.
«Аминь!»- мягко, чуточку тягуче, приглушённо благородно, и в тоже время внутренне-мощно отозвался хор. Стоящие в храме дружно закрестились и закланялись.
— «Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу!
— Приидите, поклонимся и припадем Христу Цареви нашему Богу!
— Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему!
— Приидите, поклонимся и припадем к Нему!» — ангельски-восторженное трёхголосье, взлетевшее из алтаря над храмом и охватившее, казалось, весь призываемый на поклонение Любящему Создателю сотворённый Им мир, отозвалось в моём сердце вспыхнувшим желанием не просто поклониться а, именно — припасть, припасть и сердцем и телом и всем моим существом к Нему, Царю и Богу моему — да, да! — именно так я пронзительно ощутил сейчас — Царю моему и Богу моему — Христу.
Опустившись коленями на истёртые, — скольких уже припадавших видевшие?!- каменные плиты пола я прижался лбом к их прохладной шероховатости и ощутил радостную причастность ко всем здесь стоящим и кланяющимся, и ко всем здесь стоявшим и кланявшимся и припадавшим к нашему Творцу во все века жизни этого храма православным: «И, я, тоже — Твой, Господи!»
